ваша дочь регулярно бывает у меня?
– Вот вы мне это и скажите.
– Хорошо, она дома живет? Ведет себя нормально?
– Конечно, она очень хорошая девочка.
– Чего же вы так волнуетесь?
Риторический вопрос остался без ответа, медсестра из регистратуры принесла карточку. Шепнула что-то на ухо врачихе, косо посмотрела на Антонину Макаровну и вышла. Видно успела заглянуть в карточку и удивилась тому, что пациентка выглядит чуть старше.
– Вспомнила я вашу девочку, мамаша, – сказала Наталья Яковлевна. – Взрослая уже барышня, она периодически бывает на осмотрах, жалоб особых нет, здоровье нормальное. Так что можете не беспокоиться.
– Разрешите мне посмотреть, – протянула руку Антонина Макаровна.
Врачиха карточку не отдала.
– Вы мне не верите?
– Дайте посмотреть!
– Во–первых, вы ничего не поймете даже там, где нет латыни – у меня, как и у всех врачей, отвратительный почерк, во–вторых, я вам все сказала: ваша Оля вполне здорова.
– Скажите мне… понимаете… Оля еще девушка?
– Ваша дочь взрослый человек, она сама за себя отвечает.
– Ваше мнение меня не интересует. Моя дочь – девушка? – на стол врачихи легла еще одна купюра. – Ну?
Наталья Яковлевна сгребла бумажку.
– Уже нет, но это обычное дело, не расстраивайтесь…
– Сама знаю, что обычное, – пробормотала Антонина Макаровна, – как же она могла?
Решив, что этот вопрос уже не к ней, докторша промолчала.
– Ну, я с ней разберусь!
Сев в машину, Антонина Макаровна достала мобильник, но потом передумала и кинула его обратно в сумочку. Говорить об этом по телефону глупо. Да и торопиться не следует, хотя так и хочется заорать на глупую девчонку. Она-то, дура, подыскивает ей хорошую партию, рассказывает про английскую школу и фортепьяно, распинается перед Романюком, а самого главного о своей дочери, оказывается, не знает. Молодость – понятно, сама была такой, весело жила, но ведь это были театр, танцы, как максимум – поцелую на лестнице. И только в 19 лет она впервые позволила мальчику… Тьфу, черт, не об этом думать надо. Романюк – ладно, и так никуда не денется, дело вообще не в мужиках, их-то, как раз, на Ольгин век, с ее личиком и фигурой, хватит. Вопрос в том, почему дочь скрыла, что у нее есть ухажер. Да не простой, а… Кто же этот оболтус? А вдруг это тот Леня? И когда они… Вот что надо было спросить! Как давно дочь скрывает свой роман? Впрочем, раз до постели дошло, то ситуация серьезная. Вплоть до… ну, если она в подоле принесет, тогда… Антонина Макаровна аж зубами заскрипела… Убить дуру мало! И как же она-то проглядела? А папашка… Тот вообще никогда ничего дальше своей логарифмической линейки не видел, а Ольгу всегда баловал, в куклы с ней играл. Вот и доигрались!
В Институт Антонина Макаровна приехала злая, как черт. Зашла в расчетную группу, наорала там на девчонок, потом сделала выговор заместителю Ираиде и только тогда поднялась на второй этаж к себе в кабинет. На сегодня было намечено отметить день рождения на службе, так все начальники делают из соображений демократичности. Значит, надо список гостей пробежать