я уехал жить в Израиль.
И я остро чувствую счастье. Именно сейчас, в этом моменте.
Эх, если бы только можно было записать эти мгновения на пленку! Этот древний город, это закатное солнце. Безмятежно смеющуюся девушку, которая так похожа на меня самого. Наверное, я бы крутил эту пленку на репите до конца своих дней.
Или даже нет! Я бы запечатал эти мгновения в янтарь, словно диковинное насекомое. И потом, через много-много лет, когда уже нас всех не будет, какая-нибудь девочка найдет этот кусочек янтаря и захлебнется от восторга…
Из Иерусалима выезжаем втроём – я, Настя и Григорий, выезжаем вместе с первыми звёздами.
По большей части молчим.
– Ну что, Гриша, тебя в Тель-Авив завезти? – спрашиваю я, глядя в зеркало заднего вида.
– Да, было бы здорово.
Я делаю погромче радио, звучит очень красивая песня на иврите. От перепада высоты слегка закладывает уши.
– Ну как тебе Израиль? – спрашиваю я дочь.
– Здорово! Мне нравится. И здесь столько людей похожих на меня!
– Это да, – улыбаюсь я, – еврейская кровь никуда не девается. Удачно получилось, что ты приехала именно в Йом Кипур. И удачно, что у нас так тихо сейчас. Частенько в праздники наши соседи какую-нибудь гадость устраивают.
Какое-то время едем молча. В свете фар мелькает дорога, вырубленная прямо в скале.
– А помнишь те фотографии в музее, которые мы с тобой видели? – спрашивает меня дочь, – Это же тоже было на Йом Кипур 50 лет назад? А что тогда случилось, я очень мало про это знаю?
– Случилась война, Настя. Ровно пятьдесят лет назад, Война Судного Дня. Я сам недавно узнал подробности. Это очень страшная и тяжёлая страница истории Израиля. Тогда напали с юга и с севера, одновременно. Застали врасплох. Было много жертв, это была настоящая резня, почти в каждой семье кто-то погиб…
Но больше такого не произойдет, Израиль стал сильнее, Израиль стал осторожнее, больше враги нас врасплох не застанут, Настя. Так что приезжай к нам спокойно и почаще, мы тебя всегда ждём.
Дочь кивает.
– Пап, можно я домой сама попозже приеду, а сейчас с Гришей в Тель-Авив?
Очень хочется "включить старика", но я сдерживаюсь и даже не ворчу.
– Беседер. Только приезжай вечером, а не утром, автобусы допоздна ходят.
– Ага, – говорит Настя, и я по голосу слышу, что она улыбается.
Ну вот и закончились наши с ней римские каникулы.
На душе у меня спокойно, если ей понравилось, значит, ещё приедет. Опять же Гриша…
Высаживаю их во Флорентине, где Григорий снимает квартиру.
Через пятнадцать минут я уже у себя дома в Петах-Тикве.
Израиль такой маленький!
Надо бы завтра с утра проконтролировать, чтобы Настя ничего не забыла, и ещё заправиться надо, – говорю я себе и тут же засыпаю, да так крепко, что даже не слышу возвращения Насти.
Я сплю и мне снится, как таксист араб на иврите объясняет мне, какой бензин я должен залить в свою Тойоту.
Какой громкий звук! Они сдурели что ль совсем? Эй, пожарные! Или это скорая?
Выключайте