застигнута врасплох, когда Оливер подпрыгивает, хватает меня и прижимает к земле за запястья. Он нависает надо мной, держа меня. Несмотря на темноту, я вижу, как его лицо выражает сперва слепую ярость, а затем шок и ужас. Через мгновение до него доходит, что злодей – не я. Он ослабляет хватку на моих руках. Его глаза пробегают по моему лицу, убеждаясь, что это действительно я.
Оливер встает не сразу. Нахмурившись от обуревающих его чувств, он продолжает нависать надо мной. Наши груди и пах прижимаются друг к другу с каждым тяжелым, прерывистым вдохом. Наши взгляды слились, а тела дрожат от эмоций, вырывающихся наружу.
Полицейские сирены рушат момент. И Оливер трясет головой, отпуская меня так быстро, будто мои руки уподобились пламени. Он вскакивает, как ошпаренный, а после приземляется рядом со мной и отползает назад, пока между нами не остается значительное расстояние. Я сажусь, все еще тяжело дыша, все еще представляя собой клубок из боли, страха и замешательства.
На меня только что напали. Меня могли изнасиловать. Я вся в запекшейся крови и уже чувствую, как на моей челюсти расплывается синяк.
И Оливер Линч спас меня. Мужчина, неспособный даже прикоснуться к другому человеку, защитил меня от нападавшего, не раздумывая ни секунды.
– Ты спас мне жизнь.
Мои слова – хриплый шепот, потому как мой голос сорвался от криков.
Мы сидим друг напротив друга на полу в моей спальне, сталкиваясь взглядами сквозь покров темноты и слушая, как приближаются сирены.
Оливер отвечает так тихо, что я почти не слышу его.
– Я всегда спасаю тебя.
Глава 7
Оливер
Я все еще слышу ее крик, когда прижимаю кубики льда к разбитым костяшкам пальцев.
Последние несколько дней были вихрем из сирен, правоохранительных органов, допросов, заявлений и потока благодарности за мой героизм.
Все как в тумане. Дни, часы, минуты слились воедино.
Только ее крик выбивается из всего.
По словам Гейба, последние несколько ночей Сидни провела со своей сестрой. Поэтому ее дом стоит темный и пустой, наполненный ужасами, произошедшими три ночи назад. Я все еще вижу, как она смотрит на меня, прерывисто дыша, ее глаза широко распахнуты, волосы в беспорядке, нижняя губа треснула и из нее сочится кровь. Возможно, я и спас ее, но этого было недостаточно.
В моих собственных историях я быстрее. Сильнее. Храбрее. Она никогда не смотрит на меня с кровавыми слезами, струящимися по ее щекам, испуганная и дрожащая, навсегда заклейменная уродливым пятном.
Мне кажется, что я потерпел неудачу.
Голос Гейба врывается в мои мрачные размышления, когда он шаркающей походкой идет на кухню, взъерошивая свои волосы пятерней.
– Как заживает твоя рука? – спрашивает он, открывает холодильник, смотрит внутрь целых тридцать секунд, затем закрывает дверцу.
– Хорошо.
– Здорово. Продолжай морозить пальцы.
Он снова открывает дверцу, осматривая содержимое, как будто там что-то могло волшебным образом появиться. Гейб разочарованно вздыхает