Хорошие новости тем летом оказались в дефиците, после того как президент Лебрен посоветовал дирекции Лувра готовиться к нападению Германии. Каждый сотрудник музея, даже распоследняя помощница архивариуса вроде нее с тех пор были привлечены к инвентаризации, консервированию и упаковке экспонатов.
Сейчас, когда время перевалило за полночь, Анна, шагая по галереям, видела музейных хранителей, озабоченно и молча сновавших в разных направлениях. Всё, от египетских мумий до живописных полотен Наполеоновской эпохи, уже было упаковано в сколоченные на скорую руку деревянные ящики и промаркировано буквами MN – Musées Nationaux[7]. Анне казалось до слез неправильным и нечестным снимать со стен бесценные картины, вытаскивать холсты из рам… Как будто в замке, населенном благородными рыцарями, объявили срочную эвакуацию. Это было несправедливо. Она знала, что многие из хранившихся в музее произведений искусства уже и раньше подвергались опасности, но у нее сжималось сердце при мысли о том, что эти сокровища окажутся под прицелом. Коллекции экспонатов занимали тринадцать километров галерей – и все это предстояло упаковать. Задача казалась невыполнимой, и теперь уже Анна не удивлялась, что Лувр не только отозвал персонал из отпусков, но и набрал множество волонтеров, и что даже таким незначительным сотрудникам, как она, приходится работать по ночам.
Люси нашлась в галерее с экспозицией наполеоновских коронационных регалий – стояла там со стопкой листов в руках. Заметив вошедшую Анну, она поманила ее к себе:
– Наверное, это совсем не то, чего ты ожидала, когда устраивалась сюда на работу…
– Но я всегда хотела работать в Лувре, со школьных лет, – честно призналась Анна. – Где же мне еще быть, как не здесь? – Она замолчала, внезапно подумав, что, засиживаясь в музее за полночь, спасает себя от возвращения в пустую квартиру к суровой реальности собственной жизни и к мыслям о том, что ей некуда больше идти.
Люси улыбнулась, и ее лицо просияло на миг, а потом снова сделалось озабоченным:
– Понимаю. И надеюсь, что мы все сюда еще вернемся.
– Вы правда думаете, что немцы могут тут все уничтожить? – спросила Анна.
Люси, закусив губу, кивнула и посмотрела сквозь стекло на корону императрицы Евгении:
– Или, скорее, разграбить. Так или иначе, мы знаем, что делать. Это наша третья эвакуация.
Анна слышала о том, как Лувр вывозил свои сокровища во время Великой войны[8]. «Мону Лизу» и множество других шедевров запаковали и отправили тогда на грузовиках, повозках и в железнодорожных вагонах на юг, за семьсот километров, в надежное убежище – средневековую якобинскую церковь в Тулузе. Теперь персонал Лувра снова пребывал в ажитации – люди понимали, что может случиться, если не принять меры со всей поспешностью.
Анна подошла к огромному окну и посмотрела вниз, на один из внутренних дворов Лувра. За мешками с песком почти не видно было выстроившейся там вереницы грузовиков. Люси проследила