Это наше уже почти ритуальное приветствие: он желает мне доброго утра, а я ему – скорейшей и мучительной смерти. Так вот и живем в этом богами забытом местечке. Мерзкий колдун и посрамленная принцесса. Идеальная пара.
– Ну, чего расселась? – забрюзжал он, поднимая меня с земли за шкирку. – Завтрак сам себя не приготовит.
И то верно. По утрам есть хочется особенно сильно, да и природа располагает – лес дремучий, горы, заросшее озеро и кусты малины, куда ни плюнь. Вот только плеваться уже нет желания – отучил, гаденыш.
Гордо распрямив плечи, сбрасываю тяжелую руку колдуна и иду к хижине. Поругаться еще успеем, весь день впереди, а на голодный желудок язвить у меня не получается. Впрочем, на сытый тоже. Да и куда мне, шестнадцатилетней пигалице королевских кровей, тягаться в сквернословии с матерым колдуном? Я ему целую тираду, а он мне – одно слово, да такое, что потом на душе гадко-гадко. И тоскливо.
Хижина наша древняя, покосившаяся, снаружи неопрятная, но внутри – моим трудом – чистая и даже немного уютная. Крыша только прохудилась. Да и наплевать, колдун сказал, что сам починит, мне молоток не доверяет, подлец. И правильно. Забью и не поморщусь.
Утро как утро – такое же, как и вчера, и позавчера, и месяц назад, и полтора. Подъем и холодный таз с водой. Помню, в первый день думала, что он меня утопить хочет, брыкалась, на весь лес голосила. Но нет – окунул разок-другой и точно так же швырнул полотенце с вышитыми малинками. Даже произнести ничего не могла – стояла на коленях, сжимая несчастную тряпку и глотая слезы. А теперь так и подмывает «спасибо» сказать.
Половицы скрипят на все лады, но только под моими ногами. Колдун умудряется ходить по дому бесшумно. Пакость такая. Один от него плюс: печь топить не надо. Стоит ему только пальцами щелкнуть – уже нагретая.
Управившись с большим горшком, устало вытираю руки о юбку. Ошейник от жара немного нагрелся, но это пустяки по сравнению с прошлым разом, когда он прожег кожу чуть ли не до мяса. Но тогда я попыталась сбежать, так что виновата сама. Та еще идиотка – с колдовской подвеской по лесу носиться.
– Иди сюда, – голос у колдуна даже приятный, когда не злится: властный, успокаивающий, глубокий. Да и сам колдун не такой уж и страшный на вид: крепкий, высокий, правда в плечах уступает моему любимому рыцарю. Красивым колдуна назвать язык не поворачивается: черты хоть и правильные – прямой нос, высокий лоб, но на лице всегда такое выражение, будто он на весь мир обижен. А глаза пугающие – светло-голубые, похожие на два осколка льда. Хотя, может, и был бы красавцем, если б не омерзительное колдовство.
Я послушно подошла к нему и села у ног. Не дожидаясь указаний, закатала левую штанину и распутала грязные бинты. Под ними – большая рана.
– Сегодня только три капли. – Колдун отвернулся к окну, с деланым вниманием рассматривая простенькие шторы. А я послушно откупорила бутылек, отсчитала три капли тягучего, резко пахнущего зелья, и снова замотала его лодыжку. – И затяни потуже.
Да хоть так, чтоб вся ступня отсохла! Хотя нет, иначе сведет в могилу своим ворчанием. А вообще он не злопамятный. Если б меня стая волков попыталась сожрать, пока я ловлю сбежавшую полоумную дворянку, я бы одними словами не ограничилась. А он только наорал да пригрозил больше не искать. Но до меня и с первого раза дошло.
Какое-то время сидим в молчании. Хоть в чем-то мы с колдуном схожи: ругаться натощак ему не нравится так же, как и мне. Вот после еды – самое то. Иногда я пытаюсь перебороть свою ненависть к этому человеку, стараюсь посмотреть на него по-иному. Не получается. Как ни крути, мерзкий колдунишка, который, как в сказке, похитил прекрасную принцессу. Хорошо, не прекрасную, а миловидную. И, формально, не принцессу. Но ему-то откуда это знать?
От печи начал исходить вкусный запах, в желудках требовательно заурчало, и я без лишних слов отправилась хозяйничать. В лесу выбора немного – ешь то, что есть. В плену и того меньше. Колдун уже расселся за столом и в издевку утерся салфеткой. Так и хочется его чем-нибудь огреть. Хорошенько так, чтоб не улыбался больше.
– Приятного аппетита. – Мужчина одобрительно посмотрел на полную тарелку каши. В этот раз она получилась что надо: не сгорела, не разварилась и даже не слиплась в один скользкий комок.
– И тебе подавиться, – быстро проглотив пару ложек, ответила я. С колдуна станется оставить без завтрака.
– Вот все не могу понять: вроде бы принцесса, но манер и такта в тебе меньше, чем у дочери пастуха. – Он с аппетитом пережевывал кашу.
– Какое общество, такие и манеры, – беззлобно огрызнулась я. Не говорить же колдуну, что большую часть жизни я провела в компании служанок, поварихи да старого конюха-садовника, прочно впитав их просторечный говор до самых костей. Тут стоит отметить, что последние два года занятий с мастером словесности принесли плоды, и, когда нужно, могу говорить ничуть не хуже любой придворной дамы. Только не работает это с ним, пробовала уже не раз. Пытаюсь вежливой быть, учтивой, как и подобает принцессе, – внимания он тогда на меня обращает еще меньше, чем на табуретку подо мной. Вот и получается, что проще гадость сказать – хоть какая-то реакция, все