макушкой в бочкообразный живот, перекрещенный подтяжками. Умения, приобретенные еще в дореволюционной контрразведке и отточенные уже в Спецотделе политического управления, не раз выручали его в схватках. Обычно от тычка головой под дых противник сгибался в три погибели или летел кубарем, как сбитая городошная чурка. Но сейчас не произошло ни того, ни другого. Человек-горилла устоял на ногах, лишь покачнулся. Вадим отскочил от него, как от батута.
Спасибо Враничу – не сдрейфил и запустил фонариком в ряху монстра, а когда тот инстинктивно прикрылся локтем, подскочил ближе и поддал ему коленом в пах. Это подействовало, и в следующую секунду два научника, сцепившись, покатились к выходу. Вадим поднялся, потер ушибленный тухес и подобрал пистолет, выбитый сербом у собрата по академической деятельности. То был самозарядный «Литтл Том» австро-венгерского производства, малость устаревший, но вполне себе действенный.
Борцы выкатились на свет, Вадим вышел за ними. Налаживался тюкнуть приват-доцента «Маленьким Томом» по маковке, но Вранич с похвальной ловкостью вывернулся из обезьяньих объятий и провел болевой прием, от которого Хрущ-Ладожский взревел, как раненый мамонт, и замолотил ладонями, подняв песчаный ураган.
– Все, все! Тварь… Отпусти!
Научник разжал локтевой сгиб, которым защемил лодыжку соперника, и проговорил так ровно и бесстрастно, будто стоял за кафедрой во время доклада:
– Слово «твар» е бранное. Попрошу ко мне его не относить. И извольте именовать меня на вы.
Вот теперь у Вадима появилась возможность обозреть приват-доцента во всем его великолепии, пусть и немного подпорченном вследствие драки. Представитель Московского университета мало походил на своих соратников. Широченные плечи, длинные мохнатые ручищи, короткие кривые ноги, голова, напоминавшая котел, грива с рыжеватым отливом и курчавая борода, доходившая до середины груди. Пожалуй, больше всего ему соответствовал типаж профессора Челленджера из произведений Конан Дойла. Наряд его состоял из парусиновых брюк, английской рубашки-поло с коротким рукавом и двумя пуговицами у ворота и соломенной шляпы, которая слетела в пылу битвы и валялась у входа в крепость.
– Быть по сему… – прохрипел Хрущ-Ладожский. – Вы меня уделали. Признавайтесь: вы спортсмен?
Вранич отряхнул свою куртку, поправил съехавший набок пробковый шлем и дал лаконичный ответ:
– Я имел участие в балканских войнах. Тамо обучился владению пиштолем и борению.
Подбежали красноармейцы с винтовками, за ними маячил Мансур.
– Улитки хреновы! – буркнул на них Вадим и пощупал оцарапанное пулей ухо. – Нас уже двадцать р-раз укокошить могли…
– Та мы же не знали! – заблеял Павлуха и вытаращился на приват-доцента. – А это кто такой?
– Кто он такой, мы уже выяснили. Понять бы еще, каким самумом его сюда занесло. – Вадим, поигрывая «Литтл Томом», обратился к Хрущу:
– Вас как по имени-отчеству?
– Аркадий Христофорович. – Волосатая десница подняла шляпу, нахлобучила на рыжую