очень много, но есть. Недавно на француженку бумага из милиции пришла.
– Что такое?
– Да негр ее укусил за одно место… Разбираемся.
А Ян уже встал у двери и загородил ее своей отнюдь не богатырской грудью.
– Ладно, – сказал ректор. – К иностранцам у нас должно быть повышенное внимание. Пойдем дальше.
И комиссия проследовала к следующей комнате, а Ян ворвался в нашу, аки разъяренный лев.
– Вы тутай водку пьете, а там ректор с проверкой, вашу мать! – гремел он, мешая польские слова с русскими. – Иле раз говорил вам: выгонят к дъяблу, и правильно сделают!
Саня сходил на разведку в коридор и быстро вернулся.
– Правда, проверка, – сказал он, почесывая затылок. – Ян, мы тебе бутылку должны.
– Две! – вмешался Вадик.
– Хоть три! – продолжал бушевать Ян. – Русский раздолбай хуже пьяного поляка! Кто посреди белого дня играет в карты?
Он любил выражения вроде «посреди белого дня». В них ему виделась та недоступная обычному иностранцу тонкость русского языка, до которой он, Ян, смог добраться.
Именно Ян познакомил меня со своим земляком. Влодек учился на пятом курсе нашего университета, и у него на носу был диплом.
– Надо написать, – сказал Ян, с тревогой глядя на меня.
Он произнес – написать, но я не стал его поправлять.
– Пусть пишет, – пожал я плечами.
– Я в Ленинграде был, но Ольгу Берггольц плохо знаю, – вмешался Влодек.
Он тоже с тревогой смотрел на меня.
– При чем здесь Ленинград? – не понял я.
– У него диплом по творчеству Ольги Берггольц, – сказал Ян. – Поэтесса такая. Живет в Ленинграде, и Влодек туда ездил.
– Узнал? – повернулся я к Влодеку.
– Нет, – вздохнул тот.
– А зачем ездил?
– Чтоб посмотреть.
Влодек, кстати, по-русски говорил лучше Яна.
– У меня девушка русская, – признался Влодек. – Хорошо учит.
– И не одна! – с осуждением посмотрел на него Ян. – Так ты будешь писать?
«Опять это писать, – подумал я. – Что они от меня хотят?»
– Чтобы ты написал для Влодека диплом! За деньги…
Последние слова Ян произнес шепотом.
В принципе, деньги у меня были, я регулярно ссужал их Сане, когда тому нечем было расплатиться за карточный долг. Кроме повышенной стипендии, я получал тридцать рублей в месяц как инструктор в обществе «Трудовые резервы». В нем я тренировался в секции вольной борьбы. Плюс талоны на питание, легко конвертируемые в живые деньги, а это еще тридцать рублей.
– Сколько? – спросил я.
– Пятьдесят рублей! – шепотом сказал Влодек.
Ян сделал большие глаза.
– Шестьдесят, – поправился Влодек, – плюс подарок из Польши, какой захочешь!
Я знал, что некоторые девушки из моей группы привозили себе и подругам джинсы из Польши. Другой вопрос, как они туда попадали? Но я не утруждал себя поисками ответа на него. У меня