Отец! Не убивай меня!
– Молись! – повторил Маттео грозно.
Запинаясь и плача, мальчик прочитал «Отче наш» и «Верую». Отец в конце каждой молитвы твердо произносил «аминь».
– Больше ты не знаешь молитв?
– Отец! Я знаю еще «Богородицу» и литанию, которой научила меня тетя.
– Она очень длинная… Ну все равно, читай.
Литанию мальчик договорил совсем беззвучно.
– Ты кончил?
– Отец, пощади! Прости меня! Я никогда больше не буду! Я попрошу дядю капрала, чтобы Джаннетто помиловали!
Он лепетал еще что-то; Маттео вскинул ружье и, прицелившись, сказал:
– Да простит тебя бог!
Фортунато сделал отчаянное усилие, чтобы встать и припасть к ногам отца, но не успел. Маттео выстрелил, и мальчик упал мертвый.
Даже не взглянув на труп, Маттео пошел по тропинке к дому за лопатой, чтобы закопать сына. Не успел он пройти и нескольких шагов, как увидел Джузеппу: она бежала, встревоженная выстрелом.
– Что ты сделал? – воскликнула она.
– Совершил правосудие.
– Где он?
– В овраге. Я сейчас похороню его. Он умер христианином. Я закажу по нем панихиду. Надо сказать зятю, Теодору Бьянки, чтобы он переехал к нам жить.
Жемчужина Толедо (подражание испанскому)
Кто скажет мне, когда лучше солнце: на восходе иль на закате? Кто скажет мне, какое дерево лучше: оливковое или миндальное? Кто скажет мне: всех храбрей валенсиец или андалусец? Кто скажет мне: кто прекрасней всех женщин на свете? Я скажу вам, кто прекрасней всех женщин на свете: Аврора де Варгас, жемчужина Толедо!
Чернолицый Тусани велел подать себе копье; щит велел он себе подать; копье он берет в правую руку, щит вешает себе на шею. Спускается он в свою конюшню, одну за другою осматривает сорок кобылиц, говорит:
– Верха – самая крепкая; на широкой ее спине умчу я жемчужину Толедо, иначе, аллахом клянусь, не видать меня больше Кордове.
Выезжает он, скачет, достигает Толедо и близ Сакатина старика встречает.
– Старик седобородый! Отнеси письмо это дону Гутьерре, дону Гутьерре де Сальданья. Если он мужчина, он выйдет на поединок со мною к фонтану Альмами. Одному из нас должна принадлежать жемчужина Толедо.
И взял старик письмо, взял его и отнес графу де Сальданья, когда тот в шахматы играл с жемчужиной Толедо. Прочел граф письмо, прочел он вызов и так ударил рукой по столу, что все шахматы попадали на пол. Поднимается он и велит подать себе копье, доброго коня привести.
И жемчужина поднялась, вся дрожа: поняла она, что он идет на поединок.
– Сеньор Гутьерре, дон Гутьерре де Сальдания! Останьтесь, прошу вас, и поиграйте еще со мной.
– Не буду я больше играть в шахматы, игру на копьях сейчас затею я у фонтана Альмами.
Слезы Авроры не могли его удержать; ничто не удержит кавальера, когда он идет на поединок.
Взяла свой плащ жемчужина Толедо, села на мула и поехала к фонтану Альмами.
Вокруг фонтана красен дерн, красна и вода в фонтане, но не от христианской крови стал красен дерн, стала