ведь доказательств против него нету. А что нужда в нем появилась?
– Возьми коляску, провези его до четвертого дома по Торговой улице, пусть осторожно глянет на замки «Добровольного общества».
– Сделаю. Дальше чего?
– Ночью возьмем его с собой. Без него, сам понимаешь!
– Тогда и я с вами.
– А куда же без тебя, Иван Степанович.
– Нет покоя старику, ишь без меня никак!
Сергей Очкасов по первости испытал острое волнение. Он проник на чужую площадь без ведома хозяев и чувствовал себя преступником. Видно, у всех домушников стальные нервы или совсем крайняя нужда. Кульков – невзрачный дядька лет пятидесяти, немногословный до состояния немого. С Ломакиным они понимали друг друга с полужеста, с полуслова. Открыв наружные замки, Кулек возился с железным ящиком, стоявшим в углу. В столах оказалось пусто. Из-за темноты шарили руками, свет зажигать было нельзя. Даже незначительный отсвет мог быть замечен кем-то из соседей. Мало ли людей страдает бессонницей. Потом греха не оберешься. Возьмут да скажут хозяевам из лучших побуждений. Сергей заметил узкую дверь за шкафом и легонько толкнул ее. Дверь легко отворилась, и он попал в закуток. Закрыл за собой дверь и оказался в полной темноте. Рискнул и включил свой фонарик. Судя по оборудованию, в закутке находилась фотолаборатория. Насчитал двенадцать пластин в запечатанном виде, неоткупоренные пузырьки с реактивами и кюветы совсем неиспользованные. Сергей увидел чемодан из простой фанеры, стоявший возле стола. Сперва подумал, что в нем фото принадлежности и хотел уходить, но что-то его остановило. Положил чемодан на стол и осмотрел замки. Открыл крышку, внутри лежали газеты: шесть номеров «Петербургских ведомостей»; три номера «Российской империи» и десять номеров «Псковских губернских новостей». Все газеты датировались мартом или августом 1905 года. Все вернул на место и вышел из лаборатории. Увидел, что Неустроев накрылся темным покрывалом, занят каким-то делом. Железный ящик открыт, Кулек и Ломакин в ожидании на стульях. Наконец покрывало откинулось, и блестевший от пота Неустроев, велел все закрывать и уходить.
В конторе Неустроев выложил исписанные листы и впился в них глазами. Потом отбросил их в сторону и молвил:
– Ничего не понимаю, никаких намеков на крамолу. Вон, почитай выписки из анкет членов «Общества», глаз остановить не на ком. Все типа твоего огуречника, лишь один бывший офицер. Что у тебя имеется?
– Нашел оборудованную фотолабораторию, но в ней еще никто не работал, нетронутые пластины двенадцать штук, закрытые реактивы.
– Что делать будем? Задал ты задачку с этим «Обществом»! Книги редкие, у нас таких в переводах пока нет. Там их перевели и издали. Ходят как профессиональные разведчики. Добродеевское имение под бандитами, где сам хозяин неизвестно. В чем суть их присутствия, ума не приложу. Ладно, утро вечера мудренее. Пошли по домам!
Только дома Очкасов хватился, он забыл доложить о газетах в странном чемодане. Потом решил, что все к лучшему. На