выписали нашего страдальца? Стало быть сегодня, край завтра, к нему пойдут ходоки. Брать их под наблюдение или не брать? – Андрей Каримович вопросительно посмотрел на Очкасова.
Тот со знанием дела, никак не смущаясь, ответил:
– Если ходоков окажется много, то за всеми работать смысла нет. Рассчитайте силы для наблюдения за двумя. Кого, пусть сами наблюдатели определят. Работайте осторожно и при первой угрозе расшифровки бросайте их.
Неустроев объявился во второй половине дня. Тяжело опустился на стул и уставился в угол.
– Не удалось? – всполошился Очкасов.
– Наполовину. Запрос полковник сделал по телефону, но ответ, сказали, пришлют с нарочным.
– Что значит? – не удержался Сергей.
– Значит не все просто в биографии Таранова. Ладно, другие дела тоже не ждут. Слышал, Таранова из больницы выписали. Давно ты, Сергей, своего Огуречника не видел.
– Так дела, вы же знаете.
– Про своих людей забывать никак нельзя. Они тебя быстрее забудут. Бери фотографию Моравецкого и иди к Огуречнику с инструктажем. И за жизнь поговори.
– Понял! Исполняю!
Вернулся Очкасов под самый вечер. Неустроев поднял голову и недовольно глянул на подопечного.
– Огурцы солили или мешки пересчитывали?
– Не поверите, Кронид Нифонтович, с Огуречником пообщался достойно. Он поведал мне про зазнобу старшего брата, про то, как родители не довольны его выбором.
– А дальше ты задремал и очнулся уже под вечер, – Неустроев оставался недовольным.
– Не поверите…
– Ты уже говорил. Слушаю про то, во что трудно поверить.
– Двигаюсь в сторону нашей Великолукской улицы и вдруг из парадной дома выходит девочка и просит у меня две копейки на хлебушек. Мне стало жаль ребенка, и я решил спросить о ее родителях. Кабы она не глянула за мою спину глазами полными страха, я бы точно удар пропустил. Резко развернулся и вижу, летит мне на голову дубина. Моментально ушел в сторону, и она просвистела мимо, только задев плечо. Гляжу, а дубину в руках держит мужик вполне себе здоровый, в глазах ненависть. Достал его ногой в живот, а он будто не почувствовал. Снова на меня стал замахиваться. Пришлось нырнуть под его руку и запрыгнуть ему на спину. Ударил руками по ушам и ребром ладони врезал по сонной артерии. Он брык и упал. Глядь, а девка сбежала. Пошевелил его дубиной, он в полном отрубе. Начал его обыскивать, и вот смотрите, что обнаружил, – Очкасов начал выкладывать на стол золотые изделия: цепочки, броши, кулоны, подвески…
Удивлению Неустроева не было конца.
– Насколько разбираюсь, весь металл – настоящее золото, а каменья, вообще самоцветы.
– Зачем девке понадобились две копейки? Короче, я связал мужика и потащил в участок. Он стал приходить в себя и совсем не сопротивлялся. Я шел и глядел по сторонам, надеялся, где-нибудь девка покажется.
– И что в участке?
– Там я представляться не стал, предъявил свою паспортную книжку и подписал неразборчиво протокол. Но что интересно,