мостиков и бурлящей воды под ногами он пришел в восторг. Остановился у криницы, зачерпнул ладонью воды – понравилась. Когда уже собирался повернуть назад, я предложил подняться и еще немного пройти – для полноты представления. Остановились у нашего дома, зашли в сад, угостил его сладкими яблоками, потом зашли в хату – еще были живы и дед, и бабушка.
Да, видимо, в жизни каждого человека есть некие значимые личности, чье присутствие неизбежно, хотим мы того или нет. Обычно это антиподы, которые помогают нам лучше узнать самих себя. С таким антиподом и свела меня жизнь. Я на этом берегу – с народом, он – на том, с господами.
На обратном пути Е.Б. задумчиво молчал, что для него редкость. Молчание было понятно: беспокоило продолжение моей дружбы с его тогдашней женой, что естественно вытекало теперь из нашего непредвиденного соседства. Дружба завязалась именно в том лагере, который он организовал летом, и медленно, но неуклонно двигалась к своему логическому завершению. А теперь он своими собственными руками сделал нас еще ближе. Я бы на его месте тоже задумался.
Возможно, именно поэтому он и не стал заходить в свою хатку – понравилось место, а сама избушка не имела никакого значения. Говорят, при немцах здесь у своей любовницы хоронился староста. Я еще помню ту носатую благообразную женщину со странной кличкой Попка и тремя детьми от разных отцов. Так что место, можно сказать, тоже историческое. Правда, выкупить его желающих почему-то не находится. Возможно, пока.
Однорукий ледащий мужичонка – руку отхватило молотилкой – был при немцах рассудительно выбран мужиками на вроде бы совсем безобидную должность: в хозяйстве, мол, от него все равно никакого толку. Принцип известный, так выбирали и в Учредительное собрание, так выбирают и в нынешние Думы. Вскорости Безрукий – кличка – подвел под расстрел самых основательных мужиков: посевную срывают! Колхозы немцы распустили только через год: «О, коллектив! Гут, гут!» В следующей партии должен был пойти на расстрел и мой дед. Эту информацию добыл мамин крестный сын Витя, он еще жив, когда встречаю, останавливаюсь перемолвиться парой слов. Было ему тогда лет пять, и он просидел незамеченный под столом в той самой хате, где совещался и, как и положено, пьянствовал актив новой власти. Дед предусмотрительно скрылся в лесу. Правда, пробыл он там совсем немного.
Через три дня Безрукого похоронили. Это были самые малочисленные похороны. Только жена и дети. Даже мать не пришла.
Демократически избранного руководителя отправил на тот свет партизан из нашей деревни – Солодуха, по кличке Бык. Его жену незадолго до этого староста выдал немцам. Как ни ловчил, ни прятался Безрукий, все же от пули не ушел. Мама невольно оказалась свидетелем это события. Она как раз несла сдавать молоко – при любой власти от мужиков требуют одно и то же. Поэтому они и не видят смысла в переменах и перестройках. За ними они всегда обнаруживают только желание половчее подобраться к простому человеку и поудобнее устроиться у