как показалось Садофьеву, вручила ему номер телефона.
– Что это?
– Позвони. И не откладывай.
На том конце провода Сергея ждал довольно неприятный, хотя и корректный голос. Он попросил его явиться к гостинице «Москва» в таком-то часу.
Сказать, что Садофьев разволновался, значит, сказать недостаточно. Тогдашний Лит просто стоял на разговорах о КГБ, все вычисляли стукачей, подозрение по очереди падало буквально на каждого, каждый хоть на секунду становился сомнителен в волнах общественного мнения. Этот слишком народен и прямолинеен, тот, наоборот, кажется тонким и интеллигентным, этот парень – душа нараспашку, а вон тот скрытен как-то совсем нехорошо. Кто-то сорит деньгами, другой скуп как рыцарь.
И, наконец, главное определение: еврей – не еврей. Причем, если еврей – это одновременно было и подозрение, и отмазка. Был один неприятный и ничтожный одновременно типчик, который сам утверждал, что состоит на службе в органах. Некто Черпаков. Почему-то ему никто не верил. Считали, что тянет одеяло на себя, чтобы придать себе значительности.
Садофьев проходил по нескольким пунктам в подозреваемые, но никогда не попадал в эпицентр всеобщих подозрений. Так, между прочим, иногда.
Было понятно, в связи с чем. Точно не из-за его литературной деятельности, которая, кстати, почти совершенно замерла. Возможно, участие в культуртрегерской работе Вартанова. Но она перестала быть актуальной уже год как.
Конечно – Ксанка!
Будут отговаривать, предупреждать, настраивать соответствующим образом.
Одно для себя решил прочно: «Стукачом не буду! Ни за что!»
Кому можно рассказать об этом событии. Настоящий друг, это такой друг, с которым можно поделиться всем, даже вызовом в КГБ.
Прыснул от неожиданности, хотя в общем-то ему было не до смеха.
Решил, что, если станут угрожать, мол, откажись от Ксанки, отступись, он после долгих колебаний, соответствующим образом обставленных, все-таки подчинится.
Прости, Ксюша, но дело зашло слишком далеко.
И вот он стоит посреди холла гостиницы «Москва», высматривая среди снующих туда-сюда гостей агента. Как всегда, тот подходит незаметно, сзади.
– Вы Садофьев?!
Сергей мычит что-то, подтверждая личность.
– Пойдемте.
Они ныряют в коридор, до того Садофьевым незамеченный, и заходят в обыкновенный гостиничный номер.
– Садись.
«Это хорошо, что на “ты”», – думает Садофьев почему-то.
Агент указывает на стул, стоящий посреди комнаты, сам устраивается за обшарпанным столом. Вид у него, как и пишут в шпионских книгах, незапоминающийся, мятый костюм, набрякшие веки – видимо, много работы. Неужели все женятся на дочерях государственных конструкторов?
– Понимаешь, зачем я тебя вызвал.
– Нет.
– Не ври. Ты соблазнил дочь Богдана Ильича!
Садофьев опускает голову.
– Ладно, сделанного не вернешь, только теперь я жду от тебя государственного