по объявлению» можно уже переиздать, добавив туда, опять же, парочку рассказов. Идеи, сюжеты – все есть. Сиди, пиши. Не могу. Вся измаялась за последние дни. И наконец сегодня утром прорезалось: все бросить и писать давно задуманный роман «Куба, любовь моя…». Может быть, это будет называться по-другому. Неважно. Главное, именно сегодня я поняла, каким он должен быть, этот роман. Поняла после «Мостов округа Медисон» Уоллера (спасибо Свете!). Он должен быть небольшим по объему, компактным. Он должен быть пронзительным и красивым.
Поэтому срочно: к Гале – раз; в библиотеку – два. И три – самое безумное: мне надо ехать на Кубу, ни больше ни меньше.
Спать не могу. И писать пока не могу. Если найду выход, т.е. деньги на поездку – или хотя бы надежда на это появится, – вот тогда начну работать. Месяца четыре – и роман будет готов. Я его вижу. Я его люблю. И больше ничто меня теперь не интересует. Ничто!
Сейчас, когда я это прописала, стало легче; я потихоньку успокаиваюсь. Буквально полчаса назад мне казалось, что я схожу с ума, так велико было возбуждение и так хотелось прямо сейчас уйти с головой в роман. Но я чувствую: рано. Хотя очень многое уже вижу. Однако начинать все равно надо с поездки на Кубу.
Нет, никак мне не удается успокоиться. Думаю, думаю, думаю. И про то, к кому податься за деньгами, и реально ли это вообще (и чувствую – реально!), и про то, как я уже отправляюсь на Кубу (что это будет, туристическая поездка или как-то иначе?), и про то, встретятся в конце романа мои герои или нет.
Итак, героиня с сыном летит в Гавану (опять – насколько эта поездка для нее возможна? Не по деньгам: деньги она научилась зарабатывать, ставя на ноги одна двоих детей) – а дальше? Как она ищет там своего кубинца? И возможно ли, чтобы он был жив?
После того, как я прочитала один из номеров правозащитного журнала «Карта», который был полностью посвящен Кубе, мне видится тюрьма, где мой герой отбывает все эти годы наказание за политическое преступление (какое?). Нет, не то! Не то! Я слишком уважаю Фиделя Кастро, чтобы лить воду на мельницу его врагов. Никакой тюрьмы не будет. Но почему, почему он пропал на столько лет? Просто забыл и про любимую женщину, и про сына? Не может такого быть! Тогда что? Что? Ох, не справиться мне со всем этим. Ни за что не справиться…
Любовно-политический роман. Или – любовно-публицистический? Хватит ли ума? Вот в чем вопрос. Вот поэтому-то мне сейчас так скверно: боюсь, что не хватит. Замахиваюсь слишком на многое. Ведь могла бы ограничиться повествованием только в одной плоскости – плоскости героини: ее жизнь, ее переживания. Сиди, дорогая моя, куда посадили, в своей «женской прозе»! Без лишних телодвижений! А вот не хочу! Хотя… Что бы я ни написала, все равно это будет женской прозой… А кто, собственно, сказал, что это плохо? С чего это я вдруг взялась открещиваться от пишущих сестер? Так, ладно! Работать надо – вот и все! Умишко женский напрячь изо всех последних сил. И авантюризм свой эксплуатировать на полную катушку – иначе никакой Кубы мне не видать!»
Перечитав с интересом и сомнением