придет сюда. Пока Женя и Яна прикапывали стенки шатра снегом, Катя отправилась на «пилораму» и жалостно попросила парней собрать печку. Девушкам эту работу не доверяли, да они и сами вряд ли бы справились. На сей раз долго ждать не пришлось: Данила, молчаливый, как статуя, уселся в угол под отверстием для печной трубы и деловито забренчал металлическими деталями.
– Э-гм… Похоже, нам тут уже делать нечего, ты сам справишься… Может, мы тогда к костру пойдем? – робко спросила Катя.
Данила не отвечал – то ли не видел смысла в ответе (что часто за ним водилось), то ли действительно был увлечен работой (что тоже бывало часто). Переглянувшись, девчонки одна за другой поползли по пенкам к выходу. Но не успела Катя высунуть нос из выхода-трубы, как снаружи решительно заскрипел снег под чьими-то бахилами.
– Дрова принимайте, – сухо произнес голос Генки, и тотчас в разверстый вход со звонким ледяным стуком посыпались колотые поленья.
– Бл…ь… – глухо выдавила Катя, едва успев отшатнуться.
Дровопад мгновенно завалил вход. Несколько поленьев ударили по печке. Данила молча, не глядя, поднял их и швырнул в сторону, попав в девчонок.
– Катюш, ты чего это? – робко заметила Женя, имея в виду, что дамам не пристало нецензурно выражаться не при каких обстоятельствах; впрочем, в душе она понимала Катю.
– Да заколеба… Ладно, давай раскладывать, – смирилась Катя. Все равно выход на свободу, к желанному костру был перекрыт.
Женя ползком аккуратно обошла печника слева – она очень боялась ненароком задеть его и вызвать гнев – а Катя пристроилась справа, и принялась перекидывать подруге дрова. Женя, как могла быстро, складывала поленницу. Вроде бы ей стало легче, чем полчаса назад – поставленный шатер и почти готовая печка давали ощутимую надежду на счастье – но теперь на нее внезапно навалилась холодовая сонливость. Женя боролась с собой, чтобы не прилечь на коврик «всего только на минуточку». Яна, которая осталась без работы и бесцельно мерзла за спиной у Данилы, рискнула предложить самой развести огонь. Данила, как и следовало ожидать, ответил невозмутимым молчанием – не потому, что хотел оскорбить, а потому что был на сто процентов уверен, что сделает это лучше и быстрее, и не видел смысла в доказывании своих доводов. Но Яна, которая искала даже не занятия, а душевного тепла, конечно же, оскорбилась. Презрительно фыркнув, чтобы услышали подруги, она села в уголок, обняв руками колени. Тем временем в глубине печки забрезжил крошечный оранжевый огонек. Яна невольно уставилась на него. Он расширялся, расползался по кучке из щепок, сложенных умелым истопником. И вот уже огонь зашумел, теснясь в маленькой камере и просясь наружу.
– Слава Богу, – прошептала Женя одними губами, переглянувшись с Катей.
– Вы чё там, спите, что ли? – раздался скрипучий голос Димыча. – Кто дрова разбирать будет?
Никто не успел сообразить, что на это ответить, потому что снова зазвенели-застучали поленья, и в шатер