Литературный альбом: Москва – Санкт-Петербург. Классики. Наставники. Коллеги. Друзья
А может, оно вернется к культуре, к просвещению? Полное озверение – это один вариант развития событий.
А второй вариант более благополучный. Вся грязь, связанная с культом денег, культом богатства, погоней за рублем, – все это опадет, как осенние листья, и люди вернутся к привычным, более высоким ценностям. Опомнятся и увидят, что этот путь был тупиковым. Я не знаю, как повернется жизнь.
Вообще, на основании многих последних событий можно сказать, что человечество показало свою полную беспомощность перед будущим. Оказалось, что, несмотря на все сети – футурологию и прочее, – оно слепо. Кто мог подумать, что рухнет эта громада – Советский Союз? Кто бы мог подумать, что рухнет Коммунистическая партия? Двадцать миллионов членов партии, и никто не вышел на баррикады, никто не стал отстаивать ее идеи и свои клятвы. Оказывается, будущее предсказать невозможно. Но, может, это к счастью? Может быть, хорошо, что история каждый раз заставляет нас по-иному видеть себя? Я нахожусь на том же перепутье перед неведомым будущим, перед чувством неизвестности, которое испытывают сейчас и экономисты, и политики, и политологи.
М. И.: Возьмем наше общество потребления. С одной стороны, за десять лет мы приобрели такие материальные ценности, о которых раньше не могли даже мечтать. С другой – деградация, особенно в области культуры. Вот представьте себе, Даниил Александрович, что вы сейчас, будучи молодым писателем, пришли бы со своим произведением в любое петербургское издательство. Думаю, вы догадываетесь, что скажет издатель, увидев более-менее серьезное произведение. Это теперь называется «неформат». Так называется все, что выходит за рамки даже не среднего, а низкого уровня. И оправдывается такой подход прибылью. То же самое на телевидении, в других сферах искусства – ну, может, за редким исключением. Что делать с этой пагубой?
Д. Г.: А ничего не делать. Это нам кажется, что пагуба. Во всем мире литература живет по законам рынка. Если покупали книгу – значит она становилась бестселлером. Если мало покупали – она издавалась небольшим тиражом. Не покупали совсем – автора больше не издавали. А читают книги в соответствии со вкусами общества. Вкусы общества всегда располагались по определенной шкале. Низкий вкус, плохой вкус имел массового читателя. А высокий вкус… Булгарин со своим "Выжигиным…" имел большое потребление. Пушкин жалуется на это прямо: куда ни придешь, в какую гостиную, всюду лежит "Иван Выжигин". А Пушкин всюду не лежит. И это при жизни сопровождало Пушкина. И Пушкин заметил по этому поводу, что это не состояние литературы – это очень интересное его замечание, – а состояние общества.
У нас литература при советской власти заменяла философию, историю, экономику… Она имела возможность через подтекст свободнее разговаривать с читателем. Все остальные жанры и гуманитарные науки были связаны по рукам и ногам. Если сегодня всерьез проанализировать жалобы на то, что люди стали меньше читать, они окажутся несправедливы. Люди читают больше. Сравните