продуцирует абстракцию закона, оно требует его подтверждения вопреки видимым обстоятельствам. Видимость приводится в соответствие с законами в рафинированных условиях лаборатории, где устраняются все компоненты реальной среды, препятствующие реализации интеллектуальной абстракции, и где мышление может беспрепятственно выделить соответствующие ему составляющие Мира. С этого момента лаборатория становится проекцией интеллектуального процесса.
В свою очередь, научная лаборатория превращается в прообраз технологической среды, которая по сути дела есть та же самая лаборатория, но только большая по размерам и сложности и воспроизводящая себя во множестве экземпляров. Как только такая лаборатория создана, возникает техническая среда как проекция интеллектуальной абстракции и появляются условия для трансляции в эту среду любых замыслов, отражающих структуру интеллектуального процесса.
Средства управления процессами, рожденные в рафинированной технической среде, переносятся и на естественные процессы. Но естественные процессы, как правило, организмичны по своей природе, и потому нужно упростить их, сделать менее мощными, чем машинные технологии, выявить в организмических процессах механические, дискретные аспекты, оставить в процессе только управляемую линейно-дискретным мышлением генерологическую составляющую, произвести не концептуальную, а реальную редукцию, низвести до подобия машины и тем самым сделать организм управляемым подобно машине.
Для того чтобы управлять миром как машиной, необходимо установить связь между дискретными аспектами управляемого процесса и дискретными элементами психики. Для этого и существует посредник – знаковая среда, язык, в котором формулируются управляющие воздействия, инструкции. Знаковая среда должна быть организована так, чтобы соответствовать с одной стороны дискретным организованностям и процедурам мыслительного процесса, а с другой – элементам и процедурам в технической среде. Этому и соответствует линейно-дискретная структура языка, отражающая и линейно-дискретные аспекты мышления, и дискретный характер технической среды.
Так строится Мир-Машина. Он не нуждается в одушевленной жизни, в нем есть только рационально сформулированные законы природы, и все, что есть в Мире, должно быть истолковано, как проявление этих (или вновь открытых) законов. И все, что можно создать в Мире, должно созидаться на их основе. Бог этого Мира – абстрактный закон.
Но есть и другой образ Мира – Мир как организм[2]. Если механическое подчиняется законам, то живое имеет судьбу. Если в машине можно до бесконечности менять отдельные части, сколь угодно продлевая ее существование, то организм подчинен роковым циклам, он рождается, растет, дифференцируется и движется к смерти. Организм целостен, принципиально неразложим на части и движется к заложенному в его природе результату. Вселенная с этой точки зрения представляется живым организмом, а Бог – всего лишь душа этого организма. Организмическая