тише продолжаю:
– Не женат… Но любовниц всегда было много. Обожает пухленьких смазливых девиц.
– Милая, – Адриан снова улыбается слишком тепло, протягивает руку через стол и ласково касается моей ладони. – Ты, кажется, путаешь меня с Опрой Уинфри… Лучше расскажи о его делах и бизнесе.
Устало вздыхая, чувствую себя на сцене. А сцена, как известно, не любит ничего настоящего. Поэтому там всегда стразы вместо бриллиантов и бессодержательная гримаса вместо настоящих слёз.
Морщусь и делаю вид, что прикрываю рот ладонью. Фактически же просто хочу немедленно разорвать физический контакт между нами.
Потому что его наигранная нежность… ранит сразу двумя наконечниками. Один из них воспоминания двухлетней давности, а другой, что без спектакля он со мной никогда больше таким не будет.
– У Прохорова в активах несколько заводов. Самый крупный – металлургический. Пару лет назад ходили слухи, что он связан с подпольным игорным бизнесом и ввозом в Россию контрабанды.
– Контрабанды?
– Да, его партнёра взяли на таможне с партией драгоценных камней. Прохорову тогда удалось откреститься.
Адриан задумчиво постукивает по столу пальцами.
– Что ещё?
– Не знаю, – прищурившись, тяжело вздыхаю. – У него есть дочь.
– Дочь? В документах, подготовленных для меня, нет такой информации.
– Она внебрачная. Там странная история. Я о ней знаю только благодаря тому, что Луиза несколько лет училась со мной в одном классе.
– У неё другая фамилия?
– Да, Корнева. – Киваю. – Но они с Прохоровым поддерживают связь.
Отвлекаюсь на внезапно возникшую в помещении мелодию саксофона. Передёргиваю плечами, когда ловлю на себе пристальный взгляд мужчины за соседним столиком.
Адриан, заметив это, поднимается и, застегнув верхнюю пуговицу пиджака, протягивает ко мне ладонь:
– Потанцуем, Вера?
Мои пальцы доверчиво ныряют в его руку. В эту же секунду от ладони по телу распускаются микротоки.
Вспоминается вдруг люкс и вид из окна…
Быстро собираюсь и вежливо улыбаюсь сидящим справа от нас знакомым женщинам. Кажется, сотрудницы администрации. Переставляю ноги за Адрианом, пытаюсь поспеть за широким шагом.
На танцполе пусто.
Естественно, мы сразу же привлекаем внимание. Боже. Естественно, этого он и добивался.
Чёрт бы его побрал!
Стискиваю зубы за мгновение до того, как мужская рука ложится чуть ниже талии. Не пошло или вульгарно, совсем нет. Но и не так, будто на танец меня позвал незнакомец из-за соседнего столика, а моё согласие – просто дань вежливости.
В лёгкие проникает аромат знакомой туалетной воды. В живот упирается привычная твёрдость. Это льстит, ей-богу.
Думаю… даже на расстоянии в нашей паре чувствуется близость. А может, мне бы хотелось так думать?..
Но однозначно то, как по-хозяйски Макрис припирает мою грудь к своей, должно о многом сообщить посетителям ресторана и заинтересованно наблюдающим за нами мужчинам.
И только