и танцевало мое отражение. Засмотрелась на него – забыла, о чем парень спрашивал…
– Что? – Теперь осталось только провалиться под землю от стыда.
Мало того, что выгляжу рядом с ним, как нищенка! Так еще и туплю по-страшному!
– Тебе же холодно, малыш? – Когда он успел подкрасться так близко? Только что стоял у нижней ступени крыльца – и вот уже вплотную ко мне, на самой верхней.
– Нет. – Как назло, вздрагиваю. Зуб на зуб не попадает.
А руководитель практики опаздывает. Ненадолго. Всего-то на полчасика… Это же не он теперь торчит на морозе!
– Я вижу, как тебе не холодно. – Секунда – и я внезапно укрыта полами его добротной куртки. А нос утыкается в мужскую грудь, затянутую в теплый свитер…
Внутри бушует ураган и вьюга. Не знаю, что теперь делать-то: хочется оттолкнуть его, чтобы не распускал руки, не наглел… но больше тянет прижаться еще крепче!
– Отпусти. Не нужно так делать! – Гордость пересиливает. Сглотнув комок в горле, пытаюсь спорить…
Но выходит совсем уж позорно: зубы снова стучат от холода, а все тело колотит крупной дрожью.
– Ага. Так я тебя и послушал.
– Это же неприлично, Жень! – Пришибленная стыдом, еле слышно шепчу ему, куда-то в крупную вязку свитера…
Но он все равно слышит: в ответ усмехается, а я щекой чувствую, как шевелятся все его грудные мышцы при этом.
– Неприлично быть такой красивой, Олесь. И стоять тут в холоде и одиночестве!
Он еще и мое имя знает? Боже. Вот это совсем уже чудо!
Кто я и кто – он?
– Как ты здесь, вообще, оказался? – Между прочим, сегодня воскресенье. И все нормальные студенты спят, а не торчат под закрытыми дверьми универа… Ну, такие, как я, могут еще тащиться на работу…
Женьке работать не нужно, и насиловать себя всякими отработками тоже: у него и с деньгами все круто, и с учебой…
– Пришел спасать тебя, принцесса. – И ни тени насмешки в голосе. Вообще не похоже, что он шутит…
– Если это розыгрыш, то пора уже остановить его. Не нужно меня обнимать, это нехорошо!
Спорю, а сама все льну и льну к нему ближе… И глаза закрываются от удовольствия. От тепла. От парфюма, которым пропитана каждая его клеточка… Загадываю глупое желание: хочу, чтобы моя одежда тоже ухватила капельку этого аромата… Чтобы хоть ненадолго, но я могла бы чувствовать, что он рядом.
Два года безнадежной влюбленности издалека. Заветные мечты. Полная безнадега… И вдруг – мой идеал меня обнимает, греет своим телом, сдувает снежинки с моих волос…
– Что ты делаешь?! – Женька чмокнул меня в нос. Похоже, я потеряла сознание на холоде, и теперь брежу.
И Евгений Аверченко, мечта всех женщин курса, обнимающий меня и целующий, – это галлюцинация.
Сейчас я приду в себя где-нибудь в приемном покое с отмороженными пальцами или руками…
– У тебя кончик носа стал красным. Я подумал, что так помогу ему прийти в порядок.
– Ты пьяный? Или еще под чем-то?
– Ага. – Он снова улыбается, глаза – шальные, красивые губы насмешливо гнутся…
– Тогда