который он выстроил уже будучи Главным Советником при Его Королевском Величестве. Под предлогом искоренения устаревших методов управления государством вообще и столицей в частности Барсануфиус протолкнул необычную в то время идею постройки Дворцовой Ратуши на месте городского парка. Под шумок выбил разрешение на постройку за свой счет небольшого флигеля рядом с ратушей для себя и своей семьи. К слову сказать, это было еще при при покойном короле, батюшке ныне здравствующего.
В результате всех хитросплетений и подтасовки документов флигель приобрел официальный статус Дворцовой Ратуши, а грандиозное здание рядом, построенное на средства государственной казны, отошло в собственность Барсануфиуса. Мало того, чтоб потешить свою манию величия, Главный Советник велел увеличить размер своего и без того не маленького особняка не в ширину и не в высоту – дабы сохранить хоть какие-то приличия и лишний раз не возбуждать зависть у конкурентов – а в глубину.
Под особняком раскинулось огромное подземелье в три яруса высотой, благоустроенное и оснащенное по последнему слову техники лифтами на энергетическом приводе для удобства перемещения людей и грузов. Там он хранил свои несметные богатства, там же предпочитал проводить свое свободное время, которого у него было не так уж и много. Даже сейчас, не смотря на свой более чем почтенный возраст, Барсануфиус все свои дела вел сам, не доверяя никому, кроме своей единственной дочери Эвелины и младшего внука Варениана.
Сидя во главе огромного стола в обеденном зале, который своими размерами и роскошью ничем не уступал (скорее превосходил!) Парадному Залу во дворце короля, Барсануфиус царственно наблюдал за дочерью и внуком, сидевшими поодаль напротив друг друга. За каждым стоял прекрасно вышколенный лакей. Большое расстояние между собеседниками и присутствие обслуживающего персонала мало способствовало приятной, а тем более деловой беседе, поэтому обедали в гробовой тишине. Слышно было только легкое звяканье столовых приборов и невоспитанное чавканье Варениана.
К обеду тот спустился в дезабилье, заспанный, с всклокоченными волосами. Эвелина лишь слегка поморщилась. Барсануфиус все же слегка пожурил любимого внука, который, впрочем, привычно проигнорировал брюзжание деда и гримасы мамочки, чмокнул обоих и тут же накинулся на еду. Он был донельзя избалован и тем и другой и делал все, что хотел, зная, что его простят и помогут в любом случае. Любовь матери и деда он воспринимал как должное. Впрочем, нелюбовь всех остальных родственничков он тоже воспринимал спокойно. Варениан не склонен был к рефлексии и самокопанию.
Все же в общении с родственниками он никогда не перегибал палку, и они видели в нем просто маленького избалованного ребенка. Этому способствовал и его внешний вид – этакий ангел во плоти: белокурые локоны, выкрашенные и постриженные по последней моде, огромные голубые глаза, пухлые губы бантиком, тонкие музыкальные пальцы, субтильная фигура. В свои полные двадцать