не просто дорогой, а бесценный. Растут в горах Тибета уже больше трехсот лет шесть кустов, с которых три раза в год собирают, завяливают и высушивают небольшие порции чая. Всего выходит около шестисот грамм готового чая на протяжении года. И цены ему нет, потому, что продаже не подлежит.
– И что из этого следует?
– А то, что Папа, ты знаешь, о ком я, возжелал иметь такой чай.
– И? – все еще непонимающе поинтересовался Лех.
– Что и? Чай этот он хочет пить регулярно. И за возможность такую готов выложить три лимона зелени. Один из них может достаться лично тебе. Вот такой чаек с лимоном… – Егорыч отхлебнул из чашки. – Эх, лимончик то я забыл из дому прихватить…
– Это что, нужно забраться в горы, выкопать пару чайных кустов и доставить их Папе? Так, что ли? – хмыкнул Лех.
– Если б все так просто было, – генерал снова приложился к антикварному сосуду с ароматным напитком. – Ты губу то не раскатывай заранее. Во-первых, по какой-то причине число кустов должно быть именно шесть. Во-вторых, они вряд ли приживутся и сохранят свои свойства в другой местности. В-третьих, наверняка имеются какие-то особые секреты выращивания и высушивания именно этого чая. И наконец, охраняют чайную плантацию похлеще султанского гарема.
– Кто?
– Монахи из буддийского монастыря, во внутреннем дворе которого и произрастают эти кустики. Очень сильные бойцы.
– Но не круче же нас?
– А вот в этом я не уверен, Леша. Чай этот можно добыть только в качестве приза за победу в поединке. Папа уже отправлял две тройки своих лучших коммандос. Первая сразилась с монахами: три бойца – три мертвеца. Трое оставшихся посланцев Папы дали задний ход, вернулись с записью боя и под большим впечатлением. Вот так вот. Потому Папа к нам и обратился.
– А что ему дался именно этот чай? Другой не подходит?
– Причуды сильных мира сего простым людям не понять, – Егорыч усмехнулся. – Даже таким не простым, как ты.
Вежливо-осторожный стук прервал беседу. Дверь приоткрылась и в кабинет вкрадчиво вступил и как статуя застыл у дверного проема среднего роста и возраста мужчина в строгом темном костюме с галстуком. Он пристально-холодным бинокулярным взглядом окинул сидящих, и Леху показалось, что от этого низкотемпературного визуального зондирования в кабинете сразу стало прохладнее на несколько градусов.
Статуя ожила и приблизилась на три шага к хозяину кабинета:
– Разрешите, товарищ генерал?
Егорыч недовольно поморщился:
– Геннадий Петрович, вы же видите, я занят. Будьте добры, зайдите через десять минут.
– Слушаюсь, Иван Егорович, – статуя развернулась и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Видал, как зыркнул? – криво усмехнулся генерал. – Заслали зама… По мою голову… Копает он под нас, Леша.
– Да зачем ему это? Тебе скоро на заслуженный отдых, а его так и так на твое место назначат.
– А я тебя хочу на свое место!
– Нереально. Он твой зам, полковник. А я только начальник