ещё не пришли к консенсусу, но образ кого-то серенького, мелкого, невнятного, но от того не менее опасного, ложится на меня, как родной. Я точно так же плаваю спокойно в мелководье, не трогаю никого, но на водопой лучше ходить в другое место: делаю «кусь» я абсолютно внезапно и молниеносно, причём не со зла, а чисто рефлекторно. Сама потом, бывает, удивляюсь масштабу разрушений.
Всякие конфликты и войнушки мне не интересны – они меня опустошают и обескровливают, а мне ещё столько всего хочется успеть! Поэтому, чисто из экономии ресурса все возможные причины для волнений и расстройств в своей жизни я стараюсь минимизировать или устранять: не езжу общественным транспортом; не общаюсь с неприятными мне людьми; не общаюсь с людьми больше времени, чем мне самой комфортно; не беру на себя никаких повышенных обязательств; не выполняю план пятилеток за три года; не принимаю на веру никаких «так надо», если это не прописано законодательно; никому ничего не должна, если не было конкретных договорённостей. Но при этом не ссорюсь по пустякам, не кричу, не скандалю – просто максимально увеличиваю дистанцию и меняю спектр своего излучения с мягкого рассеянного тепла на направленный холод.
В общем, где на меня сядешь – там и слезешь. Казалось бы. Но некоторые ведь как сядут! Ты их вежливо с головы снимаешь, а они думают – ура, на ручки! Ты их с ручек на пол ссаживаешь, глядь – они опять на твоей голове, но уже с обидками. Снимаешь их со своей головы уже менее вежливо – получаешь молчаливое сопротивление. Как можно спокойнее (Ты же девочка!) объясняешь, что тебе очень не нравится, когда кто-то садится тебе на голову – в ответ получаешь кровную обиду. Думаешь, ну, слава богу, уж теперь отстанут, наконец. Выдыхаешь, расслабляешься – а на тебя уже снова уселись!
Вот тут у меня планка падает, глаза наливаются кровью, и кто не спрятался, я не виновата. В силу того, что батарея моя вечно на нуле, свой темперамент на полную катушку я включаю крайне редко, и ввожу в большое недоумение окружающих, когда это таки происходит: «Зачем так больно сразу?!!» Ну, во-первых – не сразу. А больно – потому, что к тому моменту, когда я уже разозлилась, противник по глупости и самоуверенности своей пропустил три вежливых выстрела в небо, а к четвёртому – я очень извиняюсь – у меня уже давно запотело забрало.
В общем, как пелось в какой-то старой песне, это не женщина, это беда, но что поделать – нам, мелким неприметным тварям тоже надо как-то жить.
Нас, холериков, часто обвиняют в том, что мы чертовски переменчивы и непостоянны, что у нас семь пятниц на неделе в планах, и из-под пятницы суббота в мыслях; что мы планируем на три жизни вперёд, но не способны не опоздать на последний автобус. Что мы сегодня кого-то любим до смерти, а завтра не можем вспомнить, что нас вообще связывало. И всё это, конечно, правда. Пусть и не очень приятная. Но мы такие, это медицинский факт. Надо просто принять.
Окончательно меня примирила