Обратил на него внимание не потому, что он был не из местных, – таких в Тимпамаре полно, в нашу библиотеку приезжают отовсюду, – а потому, что через плечо его была перекинута большая прямоугольная сумка из черной кожи и вместо букетика цветов он держал в руках блокнот с прицепленной к нему авторучкой.
Вероятно, он впервые попал на наше кладбище, поскольку стоял не двигаясь у ворот и как будто что-то выискивал.
Я подошел к нему: «Добрый день, могу ли я вам чем-нибудь помочь?»
Волосы его были зачесаны назад, приятная наружность, темные глаза. Он улыбнулся: «Благодарю, я справлюсь сам», – и исчез за первыми семейными склепами.
В полдень с фотографией Эммы я отправился к Марфаро.
Это была семья потомственных могильщиков в третьем поколении: последний из них, Иеремия, в довершение других бед страдал фобией бедности. Он безрассудно боялся, что люди перестанут умирать и он станет нищим. Это было первое, о чем он мне сказал в первый же день моей работы на кладбище.
– Будем надеяться, что вы мне принесете удачу.
– В каком смысле?
– В том, что вы сирота с малолетства, ну, в общем, будем надеяться, что это хорошая примета.
– Я по-прежнему не вникаю…
– Пожелаем себе, чтобы люди продолжали умирать, чтобы вы принесли мне удачу, что не наступят противоестественные времена, не будет приостановок, потому что наука в последнее время движется вперед семимильными шагами. Вы разве не читаете газет? Каждый год средний уровень жизни возрастает, вы подумайте, каждый год… Чего хотят все эти врачи Тимпамары, для чего они нужны? Я полагаюсь на вас, Мальинверно, поскольку с вашим предшественником знавал я голодные времена. Конечно, будь у вас горб, оно было бы лучше, чем хромая нога!
Не иначе, это был первородный, генетический страх.
– Увы, на покойниках в Тимпамаре не проживешь. Ненадежный это источник дохода.
Поэтому он годами занимался расширением частного бизнеса: перед его похоронным бюро был выставлен стул с упаковками свежих яиц, на случай праздников он закупил машину по производству сахарной ваты, на Рождество наряжался волынщиком. Но главное, он стал доморощенным типографом и фотографом по вызову на дни рождения и изготовлению фотографий для документов.
Я первый раз входил в его лавку.
– Интересно, что у нас поделывает кладбищенский сторож?
Я вынул из кармана фотографию и положил перед ним.
– Мне нужна с нее копия.
Он взял фотографию, нацепил очки и всмотрелся. Я подумал, что поступил неосмотрительно: он мог ее узнать.
– Кто же эта красавица?
– Мне дали ее на кладбище, родственники, я пообещал, что сделаю копию.
– Приступим к немедленному исполнению.
Он поставил ее на штатив, взял фотоаппарат, сделал три щелчка и вернул мне ее обратно.
– Через пару дней будет готова. Оставим так, как есть, или сделаем художественную?
Вопрос