резня? – спросила она. Он кивнул. – У нас дома росла девушка из гугенотов. – Речь шла о Жанне. – В ту ночь она потеряла обоих родителей, своими глазами видела бойню, и теперь бледнеет как полотно от вида крови – даже сейчас, спустя столько времени. Она рассказывала…
– О тех событиях ходит много рассказов, – мрачно произнес Сидни, словно пережитый опыт оставил на нем несмываемое клеймо.
– Но животные – совсем другое дело. Мы убиваем их ради еды, это дар Господа, – возразила Пег. – Ты ведь любишь оленину, Пенелопа?
– Может, и так, однако мне все равно жаль, когда они умирают.
– Мягкосердечная, я же говорила.
– Когда я подстрелила своего первого оленя, то плакала от горя, увидев в его глазах отчаяние.
– Вот глупости – горевать по мертвому зверю.
– Нет ничего дурного в том, чтобы проявлять сострадание к бессловесным тварям. Разве они не испытывают страх и боль? – Пенелопа чувствовала, что Сидни защищает ее не просто из вежливости: дело в духовном родстве. – Знаете, как развлекается французский король? – спросил он, глядя Пег прямо в глаза. – Ему нравится наблюдать, как кошек зашивают в мешок и подвешивают над огнем. Маленьких пушистых котят – я видел, вы играли с такими в королевских покоях. Он наслаждается их ужасом, с нетерпением ожидая момента, когда пламя коснется мешка и они начнут кричать, сгорая заживо.
– Разве можно описывать подобные сцены? – вскричала Пег. – Это отвратительно!
– Да, отвратительно, – подтвердил Сидни. – Мерзко, жестоко и бесчеловечно. Так же как получать удовольствие от охоты. И, если вы этого не видите, тогда вы…
– Тогда я что? – возмущенно спросила Пег.
– Тогда ты бессердечная, – ответила Пенелопа. Сидни тайком пожал ей руку.
– Дам пенни, чтобы узнать твои мысли, – сказала Жанна, не вынимая изо рта булавки.
– Я страшусь свадьбы, – призналась Пенелопа.
– Почему ты не откажешься? – Доротея поправила ожерелье на шее сестры и отошла, чтобы оглядеть свою работу.
– Ты же знаешь, я не могу.
– А мама… разве она не… – Доротея не договорила, вероятно, вспомнив, что их мать не имеет права голоса в подобных вопросах.
Пенелопа действительно обратилась к ней, умоляла помочь, повлиять на Лестера, отвадить Рича.
– Я люблю другого, – взмолилась она.
Летиция улыбнулась:
– Ну разумеется, так всегда бывает. Это пройдет. Кроме того, любовь и брак не всегда несовместимы. Когда мы с твоим отцом поженились, он был мне безразличен. Я тоже считала, что люблю другого, но со временем мы с Уолтером стали испытывать друг к другу нежные чувства. А дети лишь укрепляют брачные узы. Не сомневаюсь, ты полюбишь Рича, дорогая.
– Ты же вышла за Лестера по любви.
– Посмотри, куда привела моя любовь. Меня изгнали; эта женщина держит моего мужа на коротком поводке, осыпает милостями, оплачивает его долги, жалует титулы, лишь бы он оставался с