сапоги со сломанной молнией на толстых, как колонны, ногах застыли рядом:
– У-у-у! Видели такое? Уже глаза залил! Новый год обмывает! Ни стыда ни совести. И куда только полиция смотрит?!
Поблизости остановились ботинки-дутики дымчатого оттенка.
– А может быть, человеку плохо? – послышался нежный девичий голос. – Сердце прихватило? Встать не может?
Костя почувствовал, как девушка наклонилась.
– И алкоголем от него не пахнет…
– Ха! – прервал ее ворчливый голосище. – От моего тоже, когда водки ему мало, одеколоном несет. И что?!
Послышался хрюкающий звук плевка.
– Тьфу, алкаши несчастные!!!
Сапоги, переваливаясь, стали тяжело удаляться, волоча за собой кособокую тележку на сломанных колесиках.
– Паразиты! Только об одном и думают…
Дутики в нерешительности потоптались на месте, повернулись сначала в одну сторону, потом в другую. Несколько раз перекатились с пятки на носок и обратно. На несколько секунду замерли. И потом быстро побежали дальше…
«Куда же ты?! – тоскливо подумал Костя, цепляясь за убегающие дутики, как утопающий за соломинку. – Эх… Ушла… А может быть, чтобы меня заметили, надо кричать, плакать, корчиться, извиваться, царапать ногтями лицо? А что, если так никто и не подойдет? И я замерзну? Прямо вот здесь? На глазах у всех? Но ведь тогда все исчезнет! Превратится в прах! И этот день, и все люди вокруг. И Вика тоже… Нет, не может быть! Я же еще ничего не успел в жизни!»
– Мама, а почему здесь дядя лежит? – услышал Костя над собой звонкий детский голос.
– Пойдем, Лизочка, пойдем! Мы же спешим к Снегурочке…
– Ну, ма-а-а моч-ка…
– Дядя в игру играет, – остановилась мама. – «Замри» называется…
– Знаю, знаю! – весело воскликнула Лизочка, прыгая в красивых бело-розовых меховых ботиночках на липучках. – Мы в такую в детском саду играли!
– Вот и хорошо, – повернулись в сторону элегантные светло-бежевые кожаные сапожки на высоких каблуках, – пойдем…
– А дядя в кого замер? В лягушонка или бегемотика?
– В обезьянку, доченька.
– А можно я скажу дяде «Отомри»?
– Он тебя не услышит.
– Почему?
– Потому что он глупая обезьянка!
– Ну мамочка! Ну по-жа-а-а луй-ста!
– Нет, Лиза! Пойдем! Мы опаздываем на Елку!
Модные сапожки с острым мыском пошли прочь, утаскивая за собой розовые маленькие ботиночки.
Издалека послышался детский голосок:
– О-том-ри, о-бе-зьян-ка!
Костя тихо проскрипел зубами, словно испытывал нестерпимую боль.
«Конечно, глупая обезьяна… Кто же еще? – с горечью подумал он, вспомнив, как обещал приехать к матери в маленький подмосковный городок. – Она звонила пару недель назад, сказала, что приболела. Все думал, потом как-нибудь. А зимой она на улицу лишний раз не выйдет. Трудно ей сейчас… Мороз… Сугробы… Поэтому, наверное, в старину снеговиков лепили в виде страшных,