Маркита. Надежда Тэффи

/title>

      Душно пахло шоколадом, теплым шелком платьев и табаком.

      Раскрасневшиеся дамы пудрили носы, томно и гордо оглядывали публику – знаю, мол, разницу между мною и вами, но снисхожу.

      И вдруг, забыв о своей гордой томности, нагибались над тарелкой и жевали пирожное, торопливо, искренно и жадно.

      Услужающие девицы, все губернаторские дочки (думали ли мы когда-нибудь, что у наших губернаторов окажется столько дочек), поджимая животы, протискивались между столиками, растерянно повторяя:

      – Один шоколад, один пирожное и один молоко… – Кафе было русское, поэтому – с музыкой и «выступлениями».

      Выступил добродушный голубоглазый верзила из выгнанных семинаристов и, выпятя кадык, изобразил танец апаша. Он свирепо швырял свою худенькую партнершу с макаронными разъезжающимися ножками, но лицо у него было доброе и сконфуженное.

      – Ничего не попишешь, каждому есть надо, – говорило лицо.

      За ним вышла «цыганская певица Раиса Цветкова» – Раечка Блюм. Завернула верхнюю губу, как зевающая лошадь, и пустила через ноздри:

      – Пращвай, пращвавай, подругва дарагавая! Пращвай, пращвавай – цэганская сэмэа!..

      Ну что поделаешь! Раечка думала, что цыганки именно так поют.

      Следующий номер была – Сашенька.

      Вышла, как всегда, испуганная. Незаметно перекрестилась и, оглянувшись, погрозила пальцем своему большеголовому Котьке, чтоб смирно сидел.

      Котька был очень мал. Круглый нос его торчал над столом и сопел на блюдечко с пирожным. Котька сидел смирно.

      Сашенька подбоченилась, гордо подняла свой круглый, как у Котьки, нос, повела бровями по-испански и запела «Маркиту».

      Голосок у нее был чистый, и слова она выговаривала просто и убедительно.

      Публике понравилось.

      Сашенька порозовела и, вернувшись на свое место, поцеловала Котьку еще дрожавшими губами.

      – Ну вот, посидел смирно, теперь можешь получить сладенького.

      Сидевшая за тем же столиком Раечка шепнула:

      – Бросьте уж его. На вас хозяин смотрит. Около двери. С ним татарин. Черный нос. Богатый. Так улыбнитесь же, когда на вас смотрят. На нее смотрят, а она даже не понимает улыбнуться!

      Когда они уходили из кафе, продавщица, многозначительно взглянув на Сашеньку, подала Котьке коробку конфет.

      – Приказано передать молодому кавалеру. – Продавщица тоже была из губернаторских дочек.

      – От кого?

      – А это нас не касается.

      Раечка взяла Сашеньку под руку и зашептала:

      – Это все, конечно, к вам относится. И потом я вам еще посоветую – не таскайте вы с собой ребенка. Уверяю вас, что это очень мужчин расхолаживает. Верьте мне, я все знаю. Ну ребенок, ну конфетка, ну мама – вот и все! Женщина должна быть загадочным цветком (ей-богу!), а не показывать свою домашнюю обстановку. Домашняя обстановка у каждого мужчины у самого есть, так он от нее бежит. Или вы хотите до старости в этой чайной романсы петь? Так если вы не лопнете, так эта чайная сама лопнет. – Сашенька слушала со страхом и уважением.