сел отдышаться, потому что временами накатывала сильнейшая слабость. Так понемногу и выбрался. Передвигался с паузами, разглядывал пейзажи из окна: красивые, жесть! Внутренний двор, забор, парковка, машины скорой…
Так понемногу добрался до холла и заметил, как степенно и важно вышагивал мой дед.
Дедом я гордился и уважал его неимоверно. Восемьдесят три года мужчине, а спина до сих пор ровная, одет в хороший костюм, выглажен идеально, прическа – волосок к волоску! Дед к преклонным летам сохранил свои зубы, волосы, ровную осанку, твердую руку и острый ум. Словом, образец для подражания!
Увидев его, мне стало совестно передвигаться со скоростью вялой мухи, пребывающей под парами дихлофоса, поэтому я придал себе более веселый вид и заставил идти, как обычно, резким, твердым шагом.
– Михаил Семенович! – позвал его. – Какими судьбами?
Дед перевел на меня взгляд, удивился – видно по глазам, но внешне виду не подал, приобнял меня, поцеловал в обе щеки:
– Хотел тебя проведать.
– Уже выписался.
– Что, дома решил под капельницей пролежать?
– Решил, – не стал лукавить.
– Поехали, меня ждет такси, – предложил дед и пошел рядом. – Не гони только, жеребец. Я хочу неспешно прогуляться!
Думаю, приврал дед! Не хотел он гулять медленно, но явно он не хотел давать мне повод злиться из-за снисхождения и жалости. Поэтому я не стал его одергивать. Не стал одергивать еще и потому, что чувствовал за собой вину.
Неторопливы шагом мы вышли из здания больницы, прогулялись до парковки. Оказавшись вдали от лишних ушей, я задал вопрос:
– Родители в курсе?
– Скандал! Возможно, в курсе, – дед поджал губы. – Но не от меня, – добавил.
– И на том спасибо. Значит, ждать нотации.
– А что ты хотел? – спросил ехидно. – По всему министерству слухи расползлись быстро!
– Дед, я…
– Дома поговорим! – отрезал и показал рукой на припаркованный Мерс с желтой шашечкой. – Мое такси.
Сев в машину на заднее сиденье, я еще раз испытал совестливый укол в болезненное место. Заныло где-то внутри… Я хотел объясниться, но дед снова посмотрел на меня с молчаливым укором, и слова остались несказанными.
Дома поговорим.
Что ж, поговорим!
Говорить дед начал, едва мы переступили порог квартиры.
Первые слова, что он сказал, были:
– Андрей, ты меня разочаровал!
Всего четыре слова, но какие! Они меня морально размазали, как манную кашу по тарелке. Раньше всегда звучало другое: «Андрей, я тобой горжусь!»
Но только не сегодня!
Потому, едва добравшись до квартиры, я рухнул на диванчик в коридоре, даже не смог до любимого зала добраться. Просто рухнул без сил.
– Дед, я все объясню!
Дед разулся, аккуратно поставил свои остроносые туфли на нижнюю полку, снял пиджак, повесил его на плечики, отправил в гардеробный шкаф и только потом посмотрел на меня.
– Объясни, пожалуйста.
– Я…
– Постой! – сердито нахмурил густые белые брови. –