нож. У неё было недовольное морщинистое лицо, а глаза на всякого смотрели с отвращением, и Беримир захотел поскорее уйти, оставив её просьбу без внимания. Но, когда она вынесла его, он с удивлением распознал добротный стальной охотничий нож. На нём вдоль канавки шла искусная гравировка с изображением бараньего стада, погоняемого человеком в соломенной шляпе. У человека было злое лицо, а в руке он сжимал кнут. Рукоять была выполнена из рыжего дуба и обита темным металлом, сильно исцарапанным от времени.
– Сколько просишь за этот нож? – спросил он прямо.
Старуха сильно сжала губы и посмотрела на него так, что Беримир сразу понял, что с ножом она не расстанется.
«Жадная карга, – в гневе подумал он, – ты ведь даже не понимаешь, что держишь в руках». А вслух произнес:
– Это отличный нож, береги его. Я заточу его так, что будет резать перья налету.
На следующий день, сполна отработав ночлег и жидкую похлебку из куриных потрохов, он ушёл, незаметно прихватив и нож. Беримир не соврал, он был заточен прекрасно, уж в чем-чем, а в ножах он смыслил. Пера налету он может и не разрежет, но кожу, мясо, сухожилья и кости прошьет без труда. Когда он ночью прокрался в дом, где храпела старуха, и увидел в куче соломы и ветоши свой нож, то рассудил, что ещё одна капля яда в его совести ничего не изменит. Взамен он положил на стол крупного карася, не без труда, добытого из ближайшего водоема.
«Вот тебе, бабуля. С этим ты хотя бы знаешь, что делать».
После чего он покинул дом и, тайком пробираясь сквозь кусты ежевики, бежал прочь.
На следующий день он пересёк Южный хребет. До желанной цели оставалось совсем немного – два, а может быть три дня пути. Твердый камень Великого тракта здесь заканчивался, упираясь в широкую тропу, уводящую вверх, к вершине невысоких гор. Беримир взобрался на перевал, сетуя на то, что не прихватил по дороге крепких башмаков. Те, что были на нем совсем прохудились, а новых достать теперь попросту негде. Крутой подъем плавно сменялся не менее крутым спуском. На изгибе было небольшое плато, окруженное с обеих сторон каменными глыбами. Здесь стоял одинокий масляный фонарь. Кривой и причудливый он напоминал клюку старика, костлявую и твердую словно камень. Огонь в нем не горел, но было видно, что фонарь зажигают часто, едва ли не каждую ночь. В глубинке к таким вещам относятся более трепетно, чем в суетливых городах. Многие вещи тут подчинены ритуалам и несут исключительно символический смысл, забывая о практичности. Беримир согнулся, успокаивая дыхание после тяжелого подъема, и взглянул вперед. С вершины открывался чудесный вид. Здесь, за хребтом земля была ничейная, хмурая и, как говорили в городе, проклятая – здесь стоял Серый лес. Вон, его колючий контур ощетинился против неба. Место откуда человек начал своё завоевание материка, восславленное в балладах и преданиях. Исток. Где-то за ним находится неведомый портал, из которого выходят пришлые. Когда-то давно первые