снится знойный, солнечный Египет,
Пески, пустыня, контур пирамид.
Мне снятся там толпящиеся люди.
Я вижу выражения их лиц
И девушку-туристку на верблюде,
Что созерцает неподвижный сфинкс.
Я слышу шум каирского квартала
И вижу где-то там, в морской дали,
Как в устье узкого Суэцкого канала
Заходят вереницей корабли.
В порту порывы ветра беспристрастны,
А у меня вопросы, как всегда:
Зачем они назвали море Красным,
Ведь в нем обыкновенная вода?
В чем смысл пирамид для фараонов?
Кому был нужен весь этот дурдом?
И как могли войска Наполеона
Снести нос сфинкса пушечным ядром?
Под утро звезды в сонный Нил упали,
В речных глубинах свой прервав полет,
А я проснулся, встал – меня ведь ждали,
За дверью комнаты сидел голодный кот…
Владивосток
Помнишь, в море рухнуло солнце,
Корабли обрызгав лучами?
С Владивостоком в сердце
Мы на набережной молчали…
Дребезжание старых трамваев
Доносилось сквозь шум прибоя.
Чайки, пену с волны срывая,
Небо штопали голубое.
Сумрак ласково обнял город.
В бухту звезды, сверкнув, упали.
Горизонт был луной расколот.
Океанские судна спали.
Ночь наполнила всё обманом,
Мокрым ветром холмы лизнула,
И в мгновении миру данном
Сникла гордость морского гула.
Гимн футуристов
Надоело скулить и плакать
Про любовь и чувств кавардак!
Размывает чернильная слякоть
И становится не до драк.
Хватит ныть! Нужно вырвать скуку
Из журналов, газет и книг!
С ног на голову всю науку
Ставит враз гениальный миг.
Чтоб стихи от тоски не выли,
Прочь на свалку унылый хлам!
Свою душу построчно вылей,
Вырви внутренности словам.
И пускай называют бредом
Строки, вставшие на дыбы.
Вызов дряни – вот наше кредо!
Враг смертельный – ваш серый быт!
Монмартр
Судьба с ухмылкою бесстыжей,
Дни разбросав колодой карт,
Пасьянсом разложив в Париже,
Нам нагадала на Монмартр.
И, мрак рассеяв фонарями,
Быль ночи превратила в миф.
Миг натянула между нами,
За души больно зацепив.
И мы в мгновении распятом
Застыли рядом, не дыша.
Здесь, на холме, горящем свято,
Из камня создана… душа.
Был вечер тих, и только ветер
Развратничал с телами крыш.
Таинственный собор при свете
Предвосхищал собой Париж.
Горели улицы неоном,
В узоры замыкая ток.
И я