в сумрачном мире, и нет друзей на закате».
– Томодачи гай най, – еле слышно произнес Де Ла Венж и сплюнул в лужу, но попал на свой кавалерийский сапог.
Прошло несколько дней с того момента, как Песчаные Озера стали частью дружной семьи поселений Техасской Директории. Испуганные разрушительным штурмом жители поселка наконец вылезли из своих нор, из погребов и всяких секретных мест, вытащили своих грязных пузатых детей и тощих растрепанных жен, а затем пошли на улицы, чтобы познакомиться с новой властью. Устрашающий автограф Де Ла Венжа все еще находился около въезда в поселок, на стенах добавилась пара виселиц, которые уже нашли своих постояльцев. Сейчас Де Ла Венж, как пиратский капитан на полубаке своей бригантины, сидел на бочонке на помосте, установленном на центральной площади Песчаных Озер, и вершил суд. Позади стояли несколько его солдат и представители местной власти, а перед ним под конвоем стоял со связанными за спиной руками один из добровольцев-дикарей, которые присоединились к отряду незадолго до штурма. Его поймали вчера за грабежом в местной лавочке и с того момента держали под замком. Арестованный диковато поглядывал на Де Ла Венжа и пока явно не очень понимал, что его ждет.
– Догги, томодачи, передай зачитать обвинение.
– Слушаюсь, командир, – отсалютовал Догги и сделал сигнал коменданту.
Комендант, полный мужчина средних лет, в потрепанной камуфляжной форме еще со старым флагом на рукаве, достал смятый листок бумаги и, близоруко сощурившись, начал бубнить что-то себе под нос. До собравшихся зрителей доносились только отдельные обрывки: «Доброволец… задержан за грабежом… по положению о военных и добровольческих силах Директории… решение за представителями военной власти…» Закончив чтение, он выжидательно посмотрел на Де Ла Венжа.
– Бати си! Наказание – смерть, – произнес Де Ла Венж и встал, доставая саблю из ножен.
Сталь сверкнула на солнце, и не успел арестованный хоть что-то сообразить, как Де Ла Венж вертикально поднял клинок, а затем сделал выпад и резко опустил его по диагонали. Конвоиры отшатнулись, а арестант опрокинулся навзничь, заливая помост кровью. Толпа охнула и встревоженно загудела. Говорили, что японец, конечно, совершенно ненормальный, но ведь и мародерство да грабеж тоже никого до добра не доведут, а несут только лишь сплошное разорение простым людям. Быстро сошлись на том, что это строго, но все-таки справедливо, и начали потихоньку хлопать в ладоши новой власти.
В отряде «Спартанец Один» была жесткая дисциплина, держащаяся на не менее жестких мерах. Старые бойцы боготворили Де Ла Венжа и больше смерти боялись его, и не могли понять, какое из этих чувств сильнее. Новеньких быстро вводили в курс обязательных правил, а если не успевали – это делал сам Де Ла Венж своей саблей. Собственно, правил он установил всего два: «забрал – заплати» и «секс – только за деньги».