как стена непробиваемая, а я не могу. Чувствовать себя бесправной вещью для меня невыносимо.
– Я не твоя вещь, НЕ ТВОЯ!
В груди жжет. Адреналин разжигает кровь, мне аж жарко, и предательские слезы текут по щекам.
– ТЫ МОЯ! Ты уже однажды признала это. Забыла, как шептала это мне, как была со мной, как целовала, ластилась ко мне, забыла?!
– Не забыла! Лучше бы ты прибил меня и оставил где-то на обочине умирать, чем так! На, бери все, все забирай! Мне не нужны твои подачки, документы, тряпки! Мне ничего не надо, я хочу домой! Я верну тебе все деньги за лечение, я тебе все отдам, все, и вернусь домой!
Бросаю все в Бакирова, но он и бровью не ведет. Стоит как гора, руки в кулаки сцепил и смотрит так, что хочется сдохнуть.
– Твою квартиру я продал. Тебе некуда возвращаться, – чеканит, смотря прямо на меня, а я чувствую, как острые шипы пробираются к сердцу все ближе.
– Что… что ты сказал?
– Что слышала. У тебя нет больше дома, Ангел.
Слезы снова подкатывают к глазам. Боже, я лишилась последнего, что у меня было. Бакиров отнял все. У меня теперь и правда нет ничего.
Опускаюсь на колени. Михаил стоит рядом, убрав руки в карманы. От слез все расплывается. Мне больно, хоть я и понимаю, что он прав. С меня ведь больше нечего взять. Драгоценностей нет, работать я не могу, пока гипс не снимут. Он взял плату за мое лечение квартирой. Все правильно, вот только мне больно понимать, что у меня нет теперь даже своего угла.
– За что… Это плата за лечение? Я бы и так отработала. Я бы все тебе отдала!
– Мне на хуй твои деньги не сдались! Это теперь твой дом. Смирись! – он говорит это абсолютно серьезно, и я понимаю, что Бакиров не шутит. Он никогда не шутит и преспокойно мог это сделать, чтобы что… чтобы я была зависима от него.
Михаил переступает туфлями через разбросанные мною вещи и документы, разворачивается и выходит за дверь. Я же падаю на кровать и накрываюсь с головой одеялом.
Я думала, что больнее он уже мне не может сделать, но нет, оказалось, может. Теперь я не только сломанная игрушка бандита, а еще и бездомная.
Я его плохо знала, и мои розовые очки не давали увидеть, что он и правда настоящий бандит. Такие, как Бакиров, не умеют любить, они умеют только владеть, ломать и брать.
Глава 10
Как она смотрела на меня, когда про квартиру сказал. Хуже, чем на врага. С обидой и ненавистью, растерянностью, страхом. Ангел всегда была самостоятельна и свободолюбива, я же по кускам у нее это отбирал, ломая окончательно остатки ее доверия и уважения к себе.
Ненавидимый. Враг, нелюдь, подонок – вот кто такой я теперь для нее, но пусть я лучше буду ненавидимым, чем снова отпущу ее от себя. Я не смог тогда, не смогу и теперь. Понимать, что Ангелу небезопасно возвращаться в ту квартиру, и допустить, чтобы она снова пострадала, я не могу.
Пусть бесится, проклинает, ненавидит, швыряет в меня бумажки. Пусть. Хорошо, мне так даже лучше. Пусть только не плачет и не дрожит, хотя и это у нее не прошло. Сжимаю четки так сильно, что рука уже немеет. Что это такое? Я в жизни таким не был, а теперь