осмотра внутреннего пространства избы хватило, чтобы понять – Степан Кузьмич не просто помер, безвылазно сидя внутри. Он явно пытался забаррикадировать оба окна и дверь, используя подручные средства. Ставни были завалены шкурами и скарбом, а рядом с дверью лежали разбросанные дрова. По имеющимся отверстиям и выбоинам, стало понятно – он от кого-то отстреливался, при этом использовав весь имеющийся боезапас. И судя по всему, старик провел в зимовье не одну ночь.
И никакого объяснения этому не было…
– Ума не приложу, что могло настолько сильно его напугать, что он забаррикадировался в доме? – повторил свой вопрос егерь. – И вам не кажется, будто бы он боялся выйти наружу?
– Кстати… Почти вся вода выпита, еда съедена. Даже нужник в углу имелся, а это говорит о том, что Кузьмич несколько дней не мог выйти наружу. Или не хотел. Или его не выпускали!
Мы переглянулись. Сильное заявление.
– Все так. Съестных припасов почти нет, – подтвердил Монгол, указывая на стол. – В зимовье всегда должен быть запас еды на три-пять дней, как минимум. А здесь почти пусто. Хотя его вещевого мешка я не вижу.
На обеденном столе действительно стояло несколько пустых консервных банок, валялась грязная алюминиевая вилка и недоеденный кусочек вяленого мяса, крошки от сухарей. Фляга для воды оказалась пустой и лежала на полу, а отдельное ведро для питьевой воды, почему-то было перевернуто. А в дальнем углу действительно было что-то вроде временного нужника.
Я невольно вздрогнул. Даже представить страшно, что испытывал старик, последние дни находясь в творящемся кошмаре… Мистика какая-то.
В общем-то, все так или иначе говорило о том, что старого егеря загнали в дом… Организм у него уже совсем не тот, что в молодости, эмоции зашкалили, вот сердце и не выдержало. Но, черт возьми, до какой же степени нужно было напугать человека?
– Почему у него на ноге только один сапог? – спросил я. – Где второй? И где может быть его вещевой мешок?
И верно, ни того, ни другого нигде не было. Как будто Степан Кузьмич спасался бегством и потеряв их, вбежал в дом уже в таком виде.
– Говорю же, нечистая сила объявилась в лесу! – уверенно заявил Иваныч, поежившись, словно от холода. – Сначала кабаны разодранные, потом лосиха. Теперь это.
– Так, стоп. Осади коней, Иваныч! – повысив голос, возразил я. – Не факт, что все это как-то взаимосвязано. По крайней мере, уж смерть егеря точно!
Старик пробурчал что-то невнятное.
– Взгляните на дверь, – заметил Монгол, осматривая засов. – Ее пытались ломать, одна из петель частично вырвана с гвоздями, щепки торчат. Кузьмич несколько раз в нее стрелял. И ставни… Они все подраны. Нет, ну можно, конечно, и ножом так покарябать, но зачем?
На это ни у кого ответа не было.
– Давайте мыслить рационально! – я взял инициативу на себя. – Иваныч, что за хищник может обитать в этих землях, у которого есть когти?
– Медведь. Рысь, – помедлив, ответил тот. – Но ни один из них не стал бы ломиться в дом, особенно, если там вооруженный человек. Кузьмич