все чувства, пока хин вытирал кровь с ее щек и разбитой губы. Он был нежен и осторожен, а каждое прикосновение ткани стирало воспоминания об элантийских руках.
Закончив, хин отстранился и сцепил пальцы.
– Я знаю, каково это, – тихо сказал он. – Знаю, каково это, когда у тебя отнимают все. И знаю, как это трудно… продолжать жить.
Лань посмотрела на него, крепко обхватив себя руками. В его глазах не было ничего от той чуждой, древней черноты. Выражение лица хина было собранным и сдержанным. В нем не проглядывалась доброта, только жесткое, ранящее сочувствие.
– Но ты должна помнить, что если решишь жить, то не только ради себя. – Он взмахнул рукой, как будто хотел прикоснуться к своему сердцу. – Ты будешь жить ради тех, кого потеряла. Внутри тебя хранится их наследие. Элантийцы уничтожили все, что составляло основу нашего царства: наши семьи, культуру, образование, принципы. Они хотят поставить нас на колени, подчинить так, чтобы мы никогда больше не посмели подняться.
– Но они не знают, что пока мы живы, мы несем внутри себя все, что они уничтожили. И в этом наш триумф, наш бунт. – Дождевые капли прилипали к его ресницам, но ни один из них не отвел взгляд. – Не позволяй им победить.
Лань закрыла глаза, и ее спутник позволил девушке плакать в тишине. Дождь заглушал любой звук, который она могла бы издать. Когда ее плечи расслабились, а прерывистое дыхание стало ровным, Лань снова подняла голову. Плотнее натянув плащ на плечи, девушка взглянула на хина и осознала, что тот сидит под дождем в одной тонкой белой рубашке. Ткань намокла и стала полупрозрачной, обрисовывая стройные мускулы, словно набросок углем. Рубашка была разорвана с одной стороны, и по ней, как уродливое чернильное пятно, растеклась кровь.
– Ты можешь вылечить мою руку? – ее голос был не более чем шепотом.
Пристальный взгляд хина снова сосредоточился на ней, и девушка увидела в глазах парня, как одолевающие его самого мысли рассеиваются, будто дым.
– Не могу. Но если доверишься мне, я могу наложить временную печать на металл… и на твою ци.
– Мою… ци?
На лице хина отразилось понимание.
– Так ты и правда ничего не знаешь?
Лань уставилась на своего собеседника.
– Тогда ты точно не практик, – заявил парень после нескольких минут молчания. Он сосредоточенно нахмурился… – У тебя сильная связь с ци. Я почувствовал ее слабый след в лавке старика Вэя, а потом в комнате чайного домика, но затем все исчезло… до этого момента. Похоже, пробив печать на запястье, элантийский маг разблокировал твою силу. Ты вся светишься от ци.
Печать. Ци.
Подобные слова она встречала только в сборниках рассказов или слышала в старых легендах.
Лань прикоснулась пальцем к своему лбу. Гудение энергий, которое она ощутила после того, как они приземлились в лесу… то, как мир ожил в чистейшей, самой невероятной гармонии, что ей когда-либо довелось испытывать. Было ли это?..
Хин наклонил голову. Дождь ручейками стекал по его черным волосам, но он смотрел