кончился, бутылка опустела и минула полночь. С первой проблемой я справился легко – просто переключил телевизор; вторую решил, взяв другую бутылку; а на третью вообще не стал обращать внимание. Опьянение висело надо мной вместе с табачным дымом, я сидел и увеличивал то и другое.
Как все кончилось, я не помню. В какой-то момент я вдруг увидел, что телевизор показывает муравейник с электронными точками-муравьями, бегающими туда-сюда, и шипит. Я подумал, что нужно выключить его, и представил, как буду делать это. А потом услышал звонок.
Сначала мне казалось, что это не ко мне и не здесь, а вообще где-то в другом измерении. Но звонок продолжал звонить. Тогда я подумал, что случился катаклизм и измерения перемешались. Я стал ждать вселенского взрыва и свою погибель. Но взрыва все не было, а звонок не умолкал. Тогда я решил разобраться, в чем же тут дело, и открыл глаза.
Было утро. Муравейник в телевизоре жил своей суетой. Оказывается, я так и не выключил его. А звонок был в мою дверь – кто-то пришел и хотел войти.
Я посмотрел на часы – полшестого. Господи! Кто там? Но уже догадывался кто. Казалось, совершенно невозможно пошевелить какой-нибудь частью тела, но я все же преодолел себя и поднялся, первым делом увидев, что в бутылке на столе не хватает три четверти содержимого. Я встал на ноги. Голова шла кругом, я был совершенно пьян и почти не мог стоять, не держась за что-то. Звонок звонил назойливо и нетерпеливо. «Иду, иду», – послал я мысленный импульс тому, за дверью, и пошел, опираясь о стены. Кое-как добравшись до двери, я открыл ее. Сергей Степанович стоял там. Я посмотрел на него, он посмотрел на меня.
– Доброе утро, – сказал он, глядя внимательно и чуть сердито.
Я хотел ответить, но почувствовал, что не в силах открыть рот, тогда я просто молча посторонился, впуская Сергея Степановича. Он вошел.
– Я уже решил, что вас нет. Хотел уходить, – проговорил он.
«Жалко, что не ушел», – подумал я, но ничего не сказал, только повернулся и, шатаясь, пошел на кухню, чувствуя за спиной тяжелый взгляд Сергея Степановича. На кухне я припал к чайнику, размачивая слипшийся рот и не определяющие сейчас себя внутренности. Сергей Степанович вошел следом.
– Та-ак, – мрачно протянул он, увидев шипящий телевизор, пепельницу, полную окурков, почти опустошенную бутылку и нас с чайником.
Я перестал пить и поставил чайник, чувствуя, что от воды головокружение усилилось, а внутри образовался бассейн. Я еле стоял на ногах. С трудом дотащился до дивана и скорее упал, а не сел. Телевизор все шипел, я не мог поднять руку и выключить его, хотя сидел совсем рядом.
– Вы что, всю ночь пили? – спросил Сергей Степанович.
– Угу, – ответил я.
– Так и не ложились?
– Угу, – ответил я.
– Это все вы выпили? – он показал глазами на бутылку на столе и вниз, где под столом стояла первая пустая бутылка.
– Угу, –