раз спрашивал Санька на скаку, но Аза не отвечала.
Она сама выкрикнула Марту, уже встречавшую их за воротами царского двора, и всё вдруг закружилось, завертелось. Забегали и заголосили девки с вёдрами, тазами и полотенцами.
– Воды отошли, – тихо сказала Марта. – Вовремя приехали.
Санька удивлённо выпучил глаза.
– Это не ты, что ли поторопил младенца? – спросила тоже удивлённо Марта.
Санька покачал головой и произнёс.
– Это он сам так решил. Услышал нас.
– Богатырь, – сказала кикиморка и покачала головой. – как бы беды не наделал. Они, богатыри, такие…
Видно было, что Марта не может подобрать правильных слов.
– Ты многих встречала? – с интересом спросил Санька.
– Встречала, – уклончиво ответила она. – Давно это было.
Санька встрепенулся, поняв, что не знает, сколько его «возлюбленной» лет.
– Ты давно в кикиморах? – аккуратно, опасаясь обидеть, спросил он.
Марта хмыкнула.
– Лет пятьсот уже.
– Фига себе! – воскликнул он.
Марта грустно улыбнулась, кокетливо потупя взгляд.
– Разлюбишь?
– Да ну тебя, Марта! Ты чего удумала?! Шутишь, что ли?! Какая любовь?! С дуба рухнула?!
Марта рассмеялась моментально преобразившись.
– Не повёлся! Крепка в тебе сила! Аж богатыря выродил.
Санька замахал на Марту руками.
– Не дури мне голову! Иди роды принимай! Заболтала совсем!
– Без меня не начнут.
– Точно?
– Всё под контролем. Я держу его. Но…
Она пристально посмотрела на Александра.
– Недюжинную уже силу имеет твой сын. Что-то дальше будет?
Марта улыбнулась, и они вошли в ещё неостывшую со вчерашнего вечера баню. Как самое чистое помещение, особенно если топилась по-чёрному, баня на Руси была местом, где принимали роды. Да и омыть ребёночка и роженицу было проще именно там.
На самом деле баня на Руси была больше, чем просто помывочное место. Это было место сакральное. Шаманы в бане камлали, обращаясь к духам, ведуны входили в транс, распаляя себя жаром, и лечили хвори, с помощью веников, собранных из связанных веток разных деревьев. Здесь младенца крестили огнём, землёй, водой и воздухом, прося богов дать новому человеку силы.
Санька знал это из рассказов стариков, шаманов, с которыми встречался постоянно, интересуясь их опытом, ну и тех же кикимор. Те знали много, ибо жили долго и касались обоих миров: тонкого и материального. Александр относился к древним традициям серьёзно, так как точно знал, что сие не выдумки.
Саньку, так не крестили, потому что испугались его необычности, выраженной в излишней волосатости, сразу отнесли в лес и подложили в берлогу медведице. А не крестив, не «привязали» к четырём стихиям, и Саньке самому пришлось соединять свою чистую душу с внешними силами.
Пока Санька размышлял о житье-бытье, мысленно успокаивая жену и снимая ей родовые боли, Аза разрешилась сыном. Марта приняла его и передала Александру.