начал заваливаться на левое крыло. Но пилот выровнял самолет, и он стал набирать высоту. А земля под нами стала напоминать карту, которую мы с лейтенантом изучали, готовясь к десантированию.
Взглянув в иллюминатор, я увидел, как с одной стороны ослепительно сверкнуло на солнце Черное море. Линию горизонта скрывала легкая дымка, такая же голубая, как море и небо, и они сливались в одну большую синюю бесконечность. С другой стороны четко был виден причудливый контур горного хребта. Ледяные и фирновые грани его вершин бликовали на ярком солнце. Пройдя вдоль хребта, наш самолет вошел в ущелье Секена. Я смотрел сверху в иллюминатор, сверяясь с картой местности, которая, как на фотографии, отложилась в моей зрительной памяти. Прыгать нам предстояло на нейтральную полосу между позицией немецких егерей и участком, куда должны были выйти наши разведчики.
Прозвучала сирена, а над дверью пилотской кабины загорелась красная лампочка. Мы встали и выстроились вдоль борта.
– Пристегнуть карабины, – прозвучала команда. Защелкали карабины, пристегивая вытяжные фалы парашютов к тросу, натянутому вдоль грузовой кабины. Вновь прозвучала сирена, и вместо красной лампочки над дверью замигала зеленая. Наш самолет шел над плоскогорьем на высоте четырехсот метров.
– Пошел! – скомандовал выпускающий, и лейтенант Берия первый шагнул в открытый люк. Один за другим ребята стали прыгать в ледяную бездну. Подошел мой черед. Оказавшись перед открытым люком, я сделал резкий выдох, подавляя страх, и шагнул в сияющее небо. Ощутив резкий рывок, поднял глаза вверх. Купол моего парашюта раскрылся. Я взялся руками за свободные концы парашюта.
Я осмотрелся и заметил несколько выше и в стороне снайпера нашей разведгруппы. Справа от меня на парашюте опускался мягкий грузовой контейнер. Приземлившись, я по шею зарылся в рыхлый свежевыпавший снег. Мои навыки в «нижнем маятнике» и умение прыгать с высоты тогда мне абсолютно не пригодились. Вылезая из сугроба, я услышал чей-то шутливый голос:
– А зимой-то с парашютом прыгать лучше, чем летом.
Барахтаясь, ребята вылезали из сугробов, отстегивая подвесную систему парашютов. Метрах в десяти от меня на кустах шиповника висел купол грузового парашюта, а из снега не переставая звенел звонок. Это идея ребят, которые во время битвы за Москву ночью прыгали в немецкий тыл. В мешки уложены обычные электрические звонки, запитанные от сухих батарей. Дешево и сердито. Поэтому все контейнеры с радиоаппаратурой, запасными батареями, горными лыжами и продовольствием мы быстро нашли. Отрезали купола и стропы от подвесных систем, они нам еще пригодятся.
Распределив всю экипировку среди бойцов, Серго дал команду спускаться с плато, на котором мы приземлились. Я тогда шел старшим головного дозора, спускаясь к тропе, которую мы хорошо рассмотрели с воздуха. Эта тропа уже была пробита нашими лыжниками. Мы знали, что по этой тропе наш разведотряд должен поддерживать связь с нашими тылами. Вскоре я заметил группу бойцов в форме наших горнострелковых отрядов.