кусал губы и постукивал пальцами по лежавшему у него на коленях футляру, в котором находился старый морской бинокль. Веня – истинный крымчанин и уроженец города Керчи – в годы войны служил в морской пехоте и называл род войск, к которому себя причислял, не иначе как «полосатым десантом».
Когда автобус, везущий опергруппу, миновал развилку, Костин как будто что-то вспомнил и вынул из нагрудного кармана газету.
– Ах да, смотрите, что я нашел! – обратился он к Звереву и стал читать вслух заметку из местной газеты. Все тут же уставились на Веню.
Статья, которую Веня где-то раздобыл перед самой поездкой, была полугодовой давности, но у большинства сидящих в автобусе она вызвала определенный интерес. Заметка была посвящена биографии и деятельности убитого накануне Войнова, кроме того, под заметкой было опубликовано фото самого второго секретаря – моложавого темноволосого мужчины средних лет.
– «Михаил Андреевич Войнов родился в тысяча девятьсот двенадцатом году в селе Славковичи Псковской губернии, в семье столяра. После окончания школы перебрался в Псков, с тридцать первого по тридцать шестой служил в Красной армии в артиллерийском полку. После демобилизации работал старшим кладовщиком на фабрике «Шпагат», в июне сорок первого ушел добровольцем на фронт. Воевал на Северо-Западном и первом Белорусском фронте, дошел до Берлина, был дважды ранен, награжден медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды. В сорок третьем Войнов вступил в ВКП(б) и прошел путь от рядового-стрелка до командира сорокапятимиллиметрового орудия, получив звание старшего сержанта. После возвращения в родной Псков перешел на партийную работу, пройдя путь от инструктора до второго секретаря Псковского горкома партии», – закончив читать, Костин сунул газету в нагрудный карман и дернул Зверева за рукав. – Ну что, Пал Василич, что думаешь на этот счет? Неужели диверсия?
– А я откуда знаю? Приедем на место, тогда будем нарабатывать версии.
Костин махнул рукой, снова вытащил из кармана газету, повернулся к сидевшему за его спиной Лене и попытался что-то ему сказать, но тот тут же замахал руками.
– Отстань! Уж больно много суетишься.
– Так как же?
Леня отвернулся и по примеру Зверева надвинул на нос шляпу. Веня обиженно скривился, убрал газету и, достав бинокль, принялся через него изучать окружавший их ландшафт.
Когда они миновали Крюково и автобус свернул на грунтовку, полил дождь. Мокришин и Логвин переглянулись.
– Ну все, пиши пропало, все следы смоет, – покачав головой, заявил эксперт.
– Дождь вроде несильный, может, обойдется, – попытался успокоить товарища Логвин, однако по его лицу было видно, что он тоже не особо верит в сказанное.
– А это все потому, что кто-то во внеурочное время пошел в столовую и никого не предупредил, – впервые за всю поездку подал голос Кравцов.
Зверев, безропотно приняв «камень в свой огород», хмыкнул и тут же отметил про себя: «Наверно,