говорил о «посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было рассчитывать». Та же мысль проводится в докладе охранного отделения 26 января 1917 г.: цель Гучкова – «неизбежный в самом ближайшем будущем дворцовый переворот, поддержанный всего-навсего одной-двумя сочувствующими воинскими частями»[122]. Гучков, разумеется, не мог не понимать, что без поддержки Петроградского гарнизона его переворот невозможен, однако едва ли когда-нибудь удастся определить до конца степень распропагандированности, до которой заговорщики довели этот гарнизон. Если среди рабочих у охранного отделения была постоянная агентура, даже такая, которую не заметил сам Гучков, то в армии последние четыре года никаких агентов по приказу Государя не было. «Надо было видеть радостное, осененное чарующей улыбкой лицо Государя при виде войск, – пишет ген. Курлов. – Нельзя было доставить Ему большего огорчения, будучи обязанным докладывать, что и среди войск распространяется революционное движение. Он совершенно перерождался при таких докладах, не хотел им верить, а все руководившие борьбою с этим революционным движением знают, как затрудняло их и без того нелегкую работу категорическое запрещение Государя иметь среди войск агентуру»[123]. В 1913 г. товарищ министра внутренних дел, по словам Глобачева, «добился высочайшего утверждения циркуляра, запрещавшего всем политическим розыскным органам иметь внутреннюю агентуру в войсках и в средне-учебных заведениях <…> С этого времени розыскные органы черпали сведения как бы мимоходом, случайные и весьма поверхностные»[124].
Немногословные, но очень важные сведения содержатся в донесениях Куманина 21, 25 и 28 января 1917 г. «Особенную роль в деле сплочения и организации этой оппозиции высших слоев, – говорит он, – послужил внезапный отпуск с фронта, данный офицерам гвардейской кавалерии шефских полков. На фронте до офицеров-гвардейцев доходили лишь смутные слухи о столичных событиях. Приехав в столицу, они сразу окунулись в омут зловещих слухов и враждебных династии настроений». По словам Куманина, председатель Думы Родзянко убеждал «либеральную даму» графиню Шереметьеву «воздействовать на командный состав гвардейских корпусов» с целью перемены государственного строя[125]. 25 января Куманин повторяет, что «по-видимому, по определенному плану спешно используется отпуск офицеров гвардейской кавалерии»[126], а 28 января неожиданно, после стольких сенсаций, отступает: «Слухи о заговоре и чуть ли не декабристских кружках в среде офицеров гвардейской кавалерии фактического подтверждения не встречают.
«Политических дам», вокруг которых группировались бы такие салоны, среди офицерских жен Кавалергардского и Лейб-гусарского полков – нет. <…> решительно нет никаких данных, что в полках гвардейской кавалерии созревает какой-то заговор и подготовляются какие-то кровавые акты»[127].
Масоны действовали вместе с Гучковым,