старую Англию. Вот собор святого Павла, хоть я его никогда не видел, потому как от Рэдклиффской дороги[35] до него больно далеко, а все равно каждый знает, что красивей его в мире нету. А я вам одно скажу: эта наша церковь похожа на него, как морж на кита, ну, а между ними только и разницы, что один побольше, а другой поменьше. Вот мусью Леква ездил по всяким чужим странам, и хоть где им до Англии, но он небось и во Франции всяких церквей насмотрелся, так что должен в них понимать. Ну-ка, скажите, мусью, напрямик, хороша наша церквушка или нет?
– Она есть весьма кстати для этого места, – ответил француз. – Такое тут и надо. Но одна только католическая страна умеет строить… как это вы говорите… la grande cathédrale, большой собор. Этот святой Павел в городе Лондоне очень прекрасен, очень belle, очень, как вы говорите, большой. Но, мосье Бен, pardonnez moi[36], он не стоит Нотр-Дам![37]
– Каких таких еще дам, мусью! – вскричал Бенджамен. – Да кто же это собор с бабами сравнивает! Эдак вы еще скажете, что наш фрегат «Королевский Билли» хуже вашего «Билли Депари»[38], а он таких хоть два побьет в любую погоду! – И Бенджамен принялся размахивать кулачищами – каждый из них был величиной чуть ли не с голову француза.
Но тут поспешил вмешаться Ричард.
– Не горячись, Бенджамен! – сказал он. – Ты не понял мосье Лекуа, а кроме того, ты забываешься… А, вот и мистер Грант! Значит, служба сейчас начнется. Войдемте же!
Француз слушал ответ Бенджамена с улыбкой воспитанного человека, который может только пожалеть невежду; теперь же он наклонил голову в знак согласия и последовал за мистером Джонсом.
Хайрем и дворецкий шли вслед за ними, и последний бормотал себе под нос:
– Туда же, нос задирают, лягушатники! А ведь даже у ихнего короля нет дворца, который шел бы в сравнение с собором святого Павла. Да кто же это стерпит, чтобы французишка так поносил английскую церковь! Я своими глазами видел, сквайр Дулитл, как мы потопили два ихних фрегата, да еще с новыми пушками! А ведь будь такие пушки у англичан, они бы побили хоть самого черта!
С этим богохульственным словом на устах Бенджамен вступил в церковь.
ГЛАВА XI
Глупцы, пришедшие, чтоб насмехаться,
Остались, чтоб молитву вознести.
Несмотря на все соединенные усилия Ричарда и Бенджамена, длинный зал представлял собой удивительно убогий храм. Вдоль него тянулись ряды грубо сколоченных, неуклюжих скамей для прихожан, а священника вместо кафедры ожидал неказистый помост, приткнутый у середины стены. Перед этим возвышением было установлено что-то вроде аналоя, сбоку от которого виднелся покрытый белоснежной скатертью столик красного дерева, принесенный из дома судьи. Он заменял алтарь. В щели, которыми зияли косяки, притолоки и мебель, наспех сооруженные из плохо высушенного