другие женщины, ни разу не попыталась чем-либо привлечь его внимание к себе. И вообще не находила в нём чего-то особенного, что могло бы зажечь её сердце. Володя был для неё обычным сотрудником больницы, как и многие другие мужчины. Её сердце билось ровно и не переходило на учащённый ритм при встречах с ним.
Так продолжалось долго, пока однажды коллега по работе баба Дуся не завела с ней откровенный разговор. Пожилая санитарка была представительницей простого люда. Она схватила Надю за рукав, затащила в подсобку и выдохнула без предисловия:
– Ты, Надюха, чё лико-то своё воротишь от парня?
– О ком это вы, баба Дуся? – удивилась Надя.
– Будто и не знаешь, о ком, – недовольно проворчала пожилая санитарка, сбавив обороты.
– Даже не догадываюсь.
– Скажи мне ещё, что и не видишь, как он тебя глазами поедает, как сохнет по тебе, да краской во всё лицо заливается?
– Ей богу не знаю, баб Дусь, – снова заверила о своём неведении Надя, хотя уже после второй фразы бабульки поняла, о ком идёт речь.
– О Володьке Дубцове я, о ком же ещё? – баба Дуся внимательно посмотрела на Надю, видно хотела окончательно убедиться, что её не обманывают, а она, сама того не ведая, сделала для молодой девки настоящее открытие.
– Володька Дубцов? Сохнет по мне? – сделав круглыми глаза, притворно удивилась Надя. – Никогда не замечала.
– Сохнет, истинный бог, сохнет. Мне внук мой сообщил, а ему признался сам Володька. Они с Илюшкой, то бишь внуком моим, с детства не разлей-вода. Вот я и решила перемолвиться с тобой. А то он из-за своей нерешительности ещё несколько лет будет попусту пялиться на тебя. Досидится молчком до того дня, когда ты выскочишь замуж, потом и вовсе скукожится. А ещё, не приведи господи, пить начнёт с горя, пропащим мужиком станет.
– От меня-то вы что хотите, баба Дуся? – спросила Надя.
– Как чего? – поперхнулась пожилая санитарка, посчитав, что избраннице Володьки должно быть и так всё понятно без дополнительных пояснений, сама должна догадаться, что от неё требуется. – Чтоб это…снюхались вы, как у нас в народе говорят.
– Снюхались? Ха-ха-ха! – громко рассмеялась Надя. – Как сука с кобелем! Ха-ха-ха!
Просмеявшись, сказала серьёзно:
– Баба Дуся, если он такой робкий, что не в состоянии даже признаться в своих чувствах девушке, зачем он мне такой? Чтобы я всё за него решала, где надо говорила и спорила, куда потребуется ходила и доказывала, добивалась того, что свойственно делать мужику? Нет, баба Дуся, мне нужен мужчина смелый и решительный. Чтобы мог за себя постоять и женщину защитить, если потребуется.
– Дык, ты и вытребуй у него свои условия опосля того, когда вы сню…сойдётесь, – простодушно высказалась баба Дуся. – Он ведь добрый и послушный парень. Коль ты запала в его душу – в лепёшку разобьётся, чтоб ублажить тебя. В масле будешь кататься, как тот сыр. Не вороти лико-то от Володьки, счастье своё можешь потерять, девка.
Об этом забавном случае Надя, смеясь, рассказала