бандитов ножей, он слегка подпрыгнул, подбив правой ногой ствол винтовки последнего рейдера, и, развернувшись в прыжке, второй ногой просто свернул своему врагу челюсть, вместе с костяной маской. Отлетевший от такого удара назад орк, запнулся о тело, уже убитого товарища, и со всего размаха рухнул виском на выщербленный камень угла стены старого здания…
Сама же этот странный путник, оставшийся непобежденным, продолжил свой путь по городу, его клинок оставлял после себя лишь трупы иссеченных врагов. В густом и тяжёлом воздухе заброшенного города повисло тягостное ощущение запаха крови, безысходности и страха… Но теперь боялись и умирали не те, кто в последнее время проливал здесь свою кровь… Не те невинные жертвы и случайные путники, попавшие в руки жестоких бандитов пустошей. Умирали сами эти бандиты. Умирали быстро, и часто даже беззвучно… Но от этого им легче не становилось. Каждый удар был как отголоском неистовой схватки, словно природа сама взывала к кровопролитию. Скрип стальных клинков изредка сопровождался глухими предсмертными стонами, оставляя за собой тень бесконечной борьбы.
………
Подвал заброшенного и полуразрушенного дома внушал ощущение забытой тьмы и зловещей тишины. Даже воздух здесь был насыщен запахом старых кирпичей, песчаных налетов и каких-то перепрелых заплесневелых грибов. Затхлый ветер проникал сквозь трещины в стенах, создавая видимость прохлады, на которую падали долгие тени. Ступени ведущей вниз лестницы скрипели под тяжестью времени, словно исповедуя свою рассыпающуюся структуру.
Быстро, практически бегом, спустившись вниз, главарь Пустынных рейдеров оказался в мрачном помещении, освещенном лишь неярким светом, проникающим сквозь трещины в потолке и стенах. Серые, изломанные бочки, осыпанные песком, стояли у стен, словно безжизненные свидетели пустоты. Старые стеллажи, увешанные паутиной времени, скрывали тени своих выщербленных углов, будто храня в себе тёмные тайны прошлого. На полу, покрытом слоем пыли и песка, виднелись следы деятельности каких-то насекомых и ползучих гадов, которые легко могли бы сюда проникнуть со стороны песчаных дюн. Где-то в углу, на обломках каменной стены, выцветший плакат отображал улыбающееся лицо разумного, некогда призывавшее к радости, но теперь только подчеркивавшее атмосферу забвения и разрушения. В самом центре этого мрачного помещения стоял старый пластиковый стол, с трещинами и изъеденный временем. На нем лежала небольшая стопка пластиковых обёрток, огарок свечи, уже еле-еле горевший, и фляга с вязкой мутной жидкостью, неизвестного происхождения. В темном углу подвала тускло мерцала маленькая лампа, излучая свой слабый свет, словно последнюю надежду в этом забытом уголке мира.
Отголоски панических криков, заполненных страхом и агонией, доносились сюда словно разрываясь в воздухе. Все его верные рейдеры, оставшись наедине с тенью своих страхов, вырывались в отчаянных воплях, становясь жертвами свирепого