Я замечаю кое-что зеленое в другом конце кабинета. – О, набор для игры в гольф? – спрашиваю я, выворачивая шею, чтобы заглянуть за ангела. – Однажды я видела, как подростки играли в мини-гольф, и им было очень весело! Ну, по крайней мере до тех пор, пока я случайно не выдохнула на них лишка Страсти, и они принялись за дело в мельнице на тринадцатой лунке. Вызывали полицию. – Я склоняю голову, задумавшись. – Вообще-то теперь, когда я думаю об этом, то уверена: вышел большой скандал. О происшествии писали местные газеты и все такое. Мальчик, наверное, потерял стипендию… Так или иначе, суть в том, что гольф – штука забавная.
Хм. Наверное, припоминать свои провалы перед начальником – не самая хорошая идея.
Ангел кладет руки на подлокотники своего кресла и смотрит на меня сверху вниз с явной насмешкой.
– Ты – купидон номер тысяча пятьдесят?
Я слегка щурюсь из-за его тона.
– Я предпочитаю, когда меня называют Эмили.
– Прошу прощения?
Я показываю ему запястье.
– Видите, ML? Эмили? Проще произносить, чем «Купидон номер тысяча пятьдесят». И быстрее. Продуктивнее. А вы, ребята, за продуктивность, верно? – улыбаюсь я и надеюсь, что они на это купятся. Ангел хмурится. Не купился.
Тогда я бросаю взгляд на запястье начальника. Помимо номера купидона в виде римских цифр – CD, на его руке вытатуировано пронзенное стрелой сердце, которое обозначает, что он является главой купидонов.
– CD, – размышляю я вслух. – Могу ли я называть вас Семой?
– Нет.
– Но послушайте, Сема, иногда иметь имя просто приятно, понимаете? – Я гляжу на него, но он смотрит на меня в ответ так, будто не понимает.
Я перевожу взгляд на других мужчин.
– Спорим, у вас есть имена?
Сема выглядит так, словно хочет меня задушить, но ангел отвечает:
– Я Разиэль. Представитель ангелов.
Я киваю в знак приветствия и выразительно смотрю на демона. Сема поворачивается к нему.
– Это представитель демонов, Джеркаф[1].
Я не успеваю сдержать смешок.
Демон смотрит на меня, прищурив черные глаза, и от него буквально начинает валить дым.
– Что смешного?
Я решительно качаю головой.
– Не. Нет. Ничего смешного.
Но у меня вырывается предательское хихиканье.
В его глазах вспыхивает пламя преисподней. Суперстрашно.
– Тебя веселит мое имя? Думаешь, «Джеркаф» смешно звучит?
Я стискиваю челюсти так сильно, как могу, чтобы не рассмеяться, но это ужасно трудно сделать. И от того, как он на меня смотрит, становится еще хуже. Дополнительное давление. А я плохо на это реагирую. Похоже на приступ хохота посреди похорон.
– Это традиционное имя в моей семье, – защищается демон. – Полным-полно многоуважаемых Джеркафов.
Не смейся, не смейся, не смейся.
Но смех клубится в горле и душит. Полусмех-полухохот все-таки вырывается, как бы я ни старалась его сдержать. Мне удается оборвать этот неуместный