её глаза светятся – но ничего не произошло, следов на ладони не было.
– А у тебя какая способность? – Спросил Вольф.
– Способность?
Она медленно опустила ладонь и посмотрела на него. Так, вблизи, были видны не только глаза, а и лицо. В таком голубоватом холодном свете, словно они в ледяном плену.
– Да. Я очень хочу знать, что ты можешь.
В его голосе появились какие-то агрессивные нотки. Медянка вдруг напряглась. Нет, она не боялась, что Вольф что-то сделает с ней… а, собственно, почему не боялась? Она ведь, ну… одна. Они тут одни! Вдруг он… ну, набросится и придушит?
– Ты глухая? – Спросил Вольф. – Или твоя особенность – тупить?
– Чего? – Тут же разозлилась Медянка. – Тупить?
– Ну, ты же не отвечаешь.
– Да я просто не знаю ничего про особенности! У меня никаких нет.
– Есть. У всех есть.
– А у меня нет! – Огрызнулась Медянка.
– Ясно.
И он замолк. И даже отвернулся.
– Почему ты ко мне придираешься? – Не унималась Медянка. – Зачем ты меня оскорбляешь?
На ней снова сосредоточился синий свет его взгляда.
– Я тебя не знаю.
– То есть?
– Всех остальных я знаю. Тебя – нет.
– Как знаешь?.. – Она нахмурилась. – Вы же все… вы просто вместе появились. Как и я.
– У нас у всех есть это. – Он вдруг задрал рукав и показал на запястье знак. Такой же, какой был у Ртути на ладони – круг с мелкими надписями в центре. – А у тебя есть?
– Может и есть!
– Может быть. – Вольф вдруг наклонился и уставился ей прямо в лицо. – Но дело не только в знаке. Когда я вижу их, я… я их знаю. Тебя нет.
– Ничего не понимаю. – Медянка отвела взгляд. Было как-то неловко стоять в полной темноте, где только его глаза и слушать его сиплый голос. – Но если тебе что-то не нравится, лучше прямо скажи.
– Мне не нравится, что я тебя не знаю.
– Да почему? Нельзя же знать… ну, знать всех! Может быть, ты просто ошибаешься, просто не помнишь.
Глаза застыли. А потом так странно засветились, будто выцветали, становились бледными.
Медянка невольно задержала дыхание и подалась вперёд.
Вольф задрожал. Его лицо стало как маска, он мелко задышал, силясь… будто что-то хотел вспомнить.
Ему больно. Вот что происходит. Очень больно.
Он что… он думает о том, о чём не нужно?
– Что ты делаешь? – Спросила Медянка. – Зачем ты это делаешь?
Вольф молчал, только лицо становилось всё более напряжённым. Глаза тускнели, а кожа белела, и билась вена на виске, и сжатые зубы разве что в порошок не стирались.
– Остановись!
Он не слышал. На это было ужасно смотреть! Будто у него голова раскалывалась, ещё немного – и она треснет и череп раскроется, словно орех! Медянка сглотнула от страха, она просто не знала, что делать – Вольф её совсем не слышал! Он продолжал усиленно думать, он пробовал вспомнить что-то, и, кажется, это его убивало.
– Не надо!
Она подошла и положила руку ему на грудь.