Стоит мне только заплакать, так вот они, родимые, прямо из носа. Ручьем. Три вагона и маленькая тележка. Я еще и давлюсь ими. Поэтому никогда при мужчинах не плачу, это не вариант. Их это не вдохновит на свершения, скорее, вызовет тошноту. Но бедняга Мия терпела. Я видела по ее вздыбленным татуированным бровям, что ей меня жалко, и от этого мне было еще жальче себя.
– Понятно, – кивнула она.
– Да-да, – выдала я тяжелый женский вздох. – Думала, что у нас есть будущее. Я даже ходила на его чертов концерт, где было всего три человека! Слушала его вонючие песни! Мой препод по вокалу проклял бы меня, узнав, что я слушаю это исчадье безвкусицы, этот бред. Но я слушала из любви к нему. Любовь не только слепа, но и глуха. Теперь я это точно знаю. Если он и попадал в ноты, то только случайно, и может, только в одну. Я все сделала для него, но он предал меня…
– Каким образом?
– Он заблокировал меня в Сети! Я не знаю почему. Я всего лишь несколько раз написала ему о своем чувстве.
– Несколько раз?
– Ну, раз тридцать. Когда любишь, то хочется говорить о любви постоянно, чтобы он не подумал, что я его разлюбила. Я была уверена, что тоже нравлюсь ему, только он стесняется своего чувства…
– И он ответил тебе? – снова спросила Мия.
– Один раз.
– Что написал?
– «Не пиши мне больше». Подлец! И это после того, что я для него сделала, – снова разревелась я.
Плюхнулась лицом в подушку, как во что-то такое знакомое, приятное. Подушка – моя единственная подружка. Если бы организаторы были поумнее, они бы выдали мне две подушки, для смены. Одна подушка должна быть запасной, ведь писатели – ранимые люди. Слезы в подушку – это релакс и снятие напряжения. Там мягкая темнота: и ты плачешь, и плачешь, и плачешь. Наверное, плакать – не комильфо, особенно на публику, но если хорошо идет, то почему бы и не поплакать. Все ж облегчает страдание, очищает организм от ненужной жидкости, выводит лишнюю соль. Плакать нужно в профилактических целях.
В общем, я уже собиралась сворачивать слезотечение, как вдруг случилось невероятное, просто невероятное! Я вдруг замолчала, потому что кто-то положил руку мне на плечо. Замерла и подняла голову с подушки, чтобы посмотреть: это была она. Так просто подошла и погладила меня по плечу.
– Да ладно тебе, успокойся, со всеми бывает, – негромко сказала Мия.
Это было почти как крушение основ моего мира. Кто? Мия? Эта байкерша с розовыми волосами подошла меня успокаивать? И ничего не сказала мне ни грубого, ни едкого, ни отвратительного? Как такое вообще возможно? Может, я сплю?
Всю ночь я напряженно думала, что соседи мужского пола могли услышать мой вой. Мне почудилось, что я уловила шелест ушей за стенкой, как будто они слушали мой вой в четыре мужских уха. Тяжело было принять, что теперь соседи будут считать меня неудачницей.
Даже встреча с куратором не доставила столько внутренних проблем, сколько то, что меня могли услышать и подумать. Услышать, подумать и сделать выводы. Я снова окунулась