Брок говорил мягко, но лицо у него было мрачным и злым. – не глупи, малец.
– Ты спятил, – повторил Джо, делая полшажка назад, – боги, Брок! Девочка и так пережила слишком многое!
– Слишком многое? Она убила чертову девку за то, что та не дала ей варенье! Или это исчадие ада, или Ищейка ошиблась. Нам надо проверить. Это наша обязанность!
– Брок, девочка была в шоке. За всю дорогу она ни слова не сказала, ни ложки не съела, а ты хочешь её обследовать?! Ты совсем больной?
Чонса почувствовала щелчок. Он напоминал треск дерева под её слишком сильно сжавшимися руками, свист выпущенного из арбалета болта, но больше всего – когда у закипающего чайника паром откидывает крышку.
Брок разозлился. Он подался вперед удивительно резво и схватил Джоланта за грудки, как щенка за загривок.
– Это ты не в себе, если перечишь мне, ты, мелкий ублюдок!
Джо гордо вскинул подбородок и свел челюсти. Чонса решила, что если не спуститься сейчас, в эту неловкую и тягучую паузу, то быть беде. Брок закипал редко, но серьезно, а кровь Колючки всегда была слишком горячей.
Перескакивая ступеньки, малефика думала, что если что и погубит этот мир, то не безумие подобных ей, а мужская гордость.
– И что здесь происходит?
Брок опустил руки так резво, словно Чонса застала его за чем-то более неприличным. Девушка слабо улыбнулась малышке за спиной Джо, но та никак не отреагировала. Лима действительно травмировала её. Чонса не чувствовала острый, напоминающий ушного клеща, запах слабоумия, скорее это было похоже на отупение. Шок. Девочка не говорила, не назвала свое имя, и даже моргала, кажется, только осознав, что это нужно делать, иначе щиплет глаза.
По какой-то загадочной причине Джо едва ли не сдувал с ребенка пылинки. В дороге девочка ехала у него на руках, закутанная в его шерстяной плащ, пока ключник шмыгал породистым красным носом. Оборачиваясь на них, Чонса чувствовала удары сердца в своей груди, гулкие и сильные.
«Совсем крошка, – думала она. – Сидит, как кукла в его руках». Чонсе они показались похожими, со светлыми волосами и манерой держать голову.
– Ничего не происходит, – буркнул старик, возвращаясь в кресло. Он вытянул ногу и стал разминать ноющее колено. Джо наябедничал:
– Он хочет сдать девочку в малефикорум. Но до этого раздеть и повтыкать в неё иглы.
Чонса глянула на старика. Из всех ключников он был, кажется, самым подозрительным и самым суровым. Не оттого ли он дожил до своих лет?
– Или так, или тюрьма.
– Боже, Брок! – Кажется, именно этот вопль разбудил Чонсу. – Она ведь всего лишь ребенок!
– Она – убийца. И здесь два варианта: либо она сделала это сознательно, и тогда она опасна для общества, либо она скрывает свои способности, и тогда…
– Я проверила её, старик, – прервала его Чонса. Она прошла к огню и подкинула в очаг полено. – Она не безумна, и она не одна из нас.
– Значит – тюрьма.
– Она ребенок.