и нехолодно, – предложил гостям Николай.
– Коля, какой ты худющий! – воскликнула Зинаида Ивановна, всплёскивая руками. – Ты сегодня хоть ел что-нибудь?
– Сегодня? – задумался Николай. – Да, сегодня в обед щей горячих в столовой похлебал. Макарон поел с рыбой и кисельком запил.
– Ну, а здесь, дома, у тебя есть что-нибудь из съестного.
– Из съестного? – переспросил Звягинцев. – Яблочко одно мочёное осталось да хлебца четвертушка.
– Ой, Коля, Коля… – укоряюще покачала головой Зинаида Ивановна. – Вот тут тебе картошки варёной принесла, воблу, чая, сахару, хлеба белого…
– Зачем, Зинаида! – протестующе замахал руками Николай.
– Я лучше знаю, – отрезала Зинаида Ивановна.
– Дядя Коля, – вмешался в разговор взрослых Саша, – а что мы сегодня рисовать будем?
– Что рисовать будем? Я давеча думал об этом. Пошли, Александр!
– Пошли! – ответил с готовностью Саша.
Николай поставил мольберт у самого оконца, чтобы использовать скудный свет уходящего осеннего питерского дня. На колченогую некрашеную табуретку бросил свою старую рубаху, предварительно измяв её, а перед нею положил мочёное антоновское яблоко.
– Бери, Александр, другой табурет, он у меня в келье стоит, и садись. Вот это и рисуй! – распорядился Николай.
– Дядя Коля, а зачем это рубаху всю измятую рисовать? А яблоко я уже умею…
– Александр, ты должен научиться изображать складки на портьерах, на одежде, на… – художник задумался. – В общем, везде. А яблоко я тебе положил не простое, а мочёное! Оно морщинки имеет. Так его так надо нарисовать, что всем было ясно, что яблоко это – мочёное! И чтобы всем хотелось его взять и надкусить! Понял?
– Понял! – ответил Саша.
Мальчик закрепил толстый лист картона на мольберте, удобно устроился на табурете и принялся делать первые наброски.
– Почему мой папа невзлюбил дядю Колю? – размышлял Саша, пытаясь с помощью теней показать глубину складки на нарисованном рукаве рубахе. – Ведь дядя Коля – это талант! У них в школе нет ни одного учителя, который бы умел так просто и доходчиво объяснять, как он. А папа в прошлом году при всех обозвал дядю Колю «набожным богомазом». После этого он больше не приходит к ним в гости.
Зинаида Ивановна тем временем обметала паутину по углам, вытирала пыль на полках, где лежали стопки плакатов, валялись старые, давно засохшие кисти и стояли начатые банки с клеем…
Николай вернулся к транспаранту, который он должен был срочно закончить. Он окунул самый кончик кисточки в белую краску и принялся дописывать лозунг на красном кумаче:
«Да здравствует 10-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции».
Периодически он подходил к Саше и проверял его работу.
Зинаида Ивановна набрала полное ведро воды и принялась мыть полы. Стало быстро темнеть.
– Дядя Коля, включить свет надо! Не видно уже ничего! – пожаловался Саша.
– Ох,