муж Николай, второй сын у Любы Николай.
Николай понял, почему жена не хочет называть сына Николаем, и предложил назвать Сергеем, Надя согласилась.
Примерно в это же время Нина, младшая тётя Нади, родила мальчика. Нина работала врачом в детской областной больнице. Компетентным и уважаемым получился из неё доктор. Долго у неё с мужем Николаем не было детей. Наконец, Нина забеременела, свекровь с мужем «надышаться на неё не могли». Но роды были очень тяжёлыми. Нина никак не могла разродиться, матка не открывалась. Перед врачами встал вопрос: спасать жизнь роженице или ребёнку? Решили спасать женщину, а ребёнка вытягивать из утробы матери щипцами. За головку вытянули младенца, младенец был ещё жив. Спросить роженицу о судьбе младенца нельзя было, она была без сознания. Спросили мужа и свекровь, объяснив ситуацию:
– Мы сделали всё, что могли. В противном случае погибли бы оба: и мать и ребёнок. Вы должны принять осознанное решение: спасать жизнь ребёнку или нет? У него нет шансов на нормальную жизнь. Вероятней всего, он будет обездвижен на всю жизнь. У него повреждена голова и мозг.
– Вы нам ещё предложите самим убить его! – возмутилась свекровь роженицы.
– Его не нужно убивать, он нежизнеспособен. При родах он получил травмы, несовместимые с жизнью.
Муж Нины, Николай, взял мать за плечи и сказал:
– Сохраняйте моему сыну жизнь. Нина детский доктор. Она нам не простит, если мы пойдём у вас на поводу.
– Ещё раз прошу нас простить. Мы сделали всё, что могли. Но врачи не Боги.
Сына назвали Владиславом. Мальчик не слышал, не видел. Не держал головку, не мог ни повернуться, ни пододвинуться, только хаотично шевелил ручками в воздухе. Нина с болью в сердце ухаживала за сыном, ласково разговаривая с ним, строго выполняя всё необходимое для поддержания жизни изуродованного мальчика, что сама, как врач, назначала ему. Многие годы кормила и поила его с ложечки. Делала массаж, таскала на руках на прогулку, ставила бесконечные уколы в тельце, похожее на скелет…
На второй год жизни в городе дети сидели рядком на кровати, а мать с отцом «мыли» пол – так думали дети. Как-то странно мыли – кисточками. Детям не разрешили до утра слезть с кровати. После этого пол не сох – так казалось детям. Они привыкли, что сырой пол из некрашеных досок, после мытья, имеет другой, более тёмный оттенок, высохнув – светлел. Несколько дней дети не могли понять: почему пол никак не высохнет? Как стал темнее после «мытья», таким и остаётся. Потрогаешь его – холодный, словно сырой. Родители отвечали детям: «Пол покрасили, а не помыли». Но слово «покрасили» ни о чём не говорило детям: с таким явлением они в своей жизни ещё не сталкивались. Пол был красивым и гладким, но босоногим детям он не нравился: он был холодным. Вскоре на полу появились новые половики. Купили комод для белья. У детей появились карандаши и краски, бумага для рисования. Купили детский велосипед на трёх колёсах. Появилось громоздкое радио, но зато на нём можно было проигрывать пластинки. Оно занимало почти всю столешницу комода.
12 апреля 1961 года по радио объявили,