в центральную лечебницу Саргасса. Видимо, эскулапы тоже оценили мое состояние. Вопросов не задавали, просто сбежались к раненой всем скопом.
Всю ночь вкруг ее койки сновали целители, не подпуская меня даже близко, и только к обеду следующего дня главный разрешил войти.
Осторожно приблизился. Засохшей крови уже не было. Но то, что оказалось под ней, заставило меня вновь до хруста сжать кулаки. Кожу сплошь покрывали раны и порезы. Сейчас обработанные и бледные, но мне они виделись чудовищными росчерками. Каждый, каждый из которых причинил ей боль.
В сознание она пришла ближе к вечеру и, едва увидев меня, принялась беззвучно плакать. Наплевав на наказы целителей, мигом приблизился и обнял.
– Тшш…все позади.
Шептал успокаивающие слова, гладил, словом, пытался хоть как-то отогнать те ужасы, что ей пришлось пережить. Сердце разрывалось от боли и жалости.
– Стефан, мне было так страшно, – глотая слезы, шептала Алекса.
– Он больше никогда до тебя не доберется. Обещаю.
Я чувствовал под руками вздрагивающее израненное тело. По коже струились ее горячие слезы, и, казалось, хуже быть не может, как вдруг услышал:
– Я боялась не охотника. Я боялась, что ты не станешь меня искать.
Если ударить в сердце клинком и повернуть его, едва было бы больней. Сглотнув вставший попрек горла ком, тихо произнес:
– Я с тобой.
Алекса.
Он ушел. Я сама попросила его об этом, как только пошла на поправку. Понимала, Стефан рядом из чувства вины, и не хотела продолжать эту бессмысленную, болезненную иллюзию. Это как с лейкопластырем. Лучше один раз дернуть и взорваться от боли, чем тянуть, растягивая мучения.
Целители в столичной лечебнице проявили чудеса профессионализма. На моем теле не осталось ни единого шрама. Разглядывая гладкую кожу, я не верила своим глазам. Подошла к зеркалу, повернулась спиной и взглянула из-за плеча. И здесь чисто. Надо бы поблагодарить. Только вот ужас и страх до сих пор комом стояли в горле, и каждое слово застревало колючкой.
Некоторые раны никогда не залечить. Они навсегда остаются с нами.
Расставание со Стефаном, похищение как два жутких диафильма наложились друг на друга, отпечатавшись в моей душе уродливыми отметинами. Они терзали меня ночами, сковывая грудь каменным панцирем, врывались кошмарами, заставляя вновь и вновь переживать тот ужас и боль. Даже днем нет-нет, да напоминали о себе приступами паники и безысходности.
Не взирая на плачевное состояние, тем не менее я упрямо верила в лучшее.
Спустя месяц научилась не вздрагивать от каждого шороха. Даже кошмары потихоньку отступали. Очень помогала Теона, примчавшаяся в Академию, едва узнав о случившемся. Моя добрая, верная подруга. Она без конца ухаживала за мной, таскала в комнату целебные порошки и даже самих студентов-целителей. В каком-то смысле я стала подопытным кроликом. Новыми снадобьями они пытались лечить душевные раны.
София тоже старалась не покидать меня ни на секунду. Самое забавное, подруга с сестрой не поладили,