руки, вернее то, что от них осталось на тени оконного проёма, как на кресте, лежала жертва своего тщеславия. Дивная, дивная Басилия. Её драгоценный стеклянный глаз укатился под шкаф, где и остался лежать в пыли до тех пор, пока мышь не утащила его в своё гнездо для забавы мышатам. «Какая странная судьба» – прошептал Медвежонок. Куклы затихли, с опаской поглядывая на Пастушку, которая заняла место разбившейся королевы красоты и с победоносным видом взирала на них, не скрывая своего превосходства. Горластая желтоволосая скандалистка села на свой пластиковый зад, открыв в немом изумлении рот и опустив, словно безжизненные плети, руки, да так и осталась сидеть до утра. «Как глупо! Я хочу быстрее выбраться отсюда» – прошептал Малыш. Светало.
Ключ повернулся в замочной скважине. Запел-зазвенел колокольчик на входной двери и, вместе с лучами утреннего солнца, в темные недра кукольного магазина, впорхнула огнегривая Кончита. «Ола! Мои хорошие, буэнос диас!» Она сделала несколько шагов в сторону прилавка и, о ужас, чуть не наступила на жалкие останки Басилии. «Диос мио!!!» – запричитала Кончита. – «Я шла с радостной вестью о том, что сеньор Фрио хочет купить нашу Басилию сегодня. Какое горе. Какая дорогая кукла. Сеньор Фрио так хотел её в свою коллекцию. Как же так получилось? Это мыши или сквозняк?» Кончита вопросительно посмотрела в сторону полок с игрушками. Малыш дёрнулся, но Медвежонок придавил его лапой и едва слышно прошептал: «Ты же кукла. Ты что, с ума сошел». И Малыш замер, подавив в себе совершенно не кукольное желание рассказать правду и посочувствовать Кончите, так ему симпатичной. Охая и причитая, Кончита подняла с пола роскошное платье Басилии, из которого на пол выпала набитая опилками тушка и мелкие осколки некогда изящных ручек и ножек. «Склеить невозможно. Платье оденем на кого-нибудь. Да вот хоть на тебя» – и с этими словами Кончита взяла с полки сидящую в оцепенении желтоволосую скандалистку. Затем она смела на совок вместе с пылью «бриллиантовые» бусины и осколки Мисс Великолепия. «Ну надо же, беда какая» – ухмыльнувшись, прошептала Пастушка и ещё выше вздернула свой курносый носик.
Кончита, расстроенная утратой дорогой куклы, взялась перетирать пыльные полки в ожидании посетителей. Ближе к обеду заглянул синьор Фрио. Предвкушая долгожданный трофей, он широко улыбался, обнажая за тонкими губами, неполный ряд источенных временем зубов. По рядам полок с куклами пролетело волнение. Никто не хотел к старику в его стеклянную тюрьму. «Это так тоскливо. Целая вечность: ты и старик. С тобой не играют, ты стоишь в витрине и ветшаешь вместе с ним, пылишься, выцветаешь и тоскуешь, тоскуешь, пока тебя не затянет паутиной, когда этот странный, одинокий старик умрёт. Нет ни одной любящей его души, о нем никто не вспомнит и, поэтому, после смерти он станет жуткой куклой, сидящей в своём продавленном кресле с недочитанной газетой в руках, по дате на которой и определят день его смерти» – кошмарные мысли пронеслись в голове Малыша. Его философские