Странные игры богов, или Служба когнитивной разведки снова спасает Россию, а значит, и мир. Питер Чарски

новичку Березину изучать информацию по другим проектам, его сферой ответственности была лишь «Подготовка к празднику». Но за пару недель в коридорах, курилках и столовой Института он краем уха наслушался такого, что от его прежней картины мира теперь не осталось и следа. Вначале там была дымящаяся остекленная воронка после взрыва когнитивного термоядерного боеприпаса. А потом новая информация залила ее плодородным илом, как равнины древнего Шумера заливали дарующие жизнь Тигр и Евфрат. Что произрастет в результате, каким будут плоды этого урожая, не загадывал сейчас даже сам Березин. Например, при Институте был целый филиал (расположенный где-то на Памире), в котором велась полевая работа с реликтовыми гоминидами. Он видел подтверждающие их существование фотографии на доске почета около столовой. Как подозревал Березин, на третьем этаже занимались крупными рептилиями, а однажды он своими глазами видел, как в лифт на четырнадцатом заводили под конвоем двух автоматчиков существо, кутавшееся в кожистые крылья и оставлявшее за собой пахучий сероводородный след. В тот раз он на всякий случай спускался на митинг с Черновым и Громовым пешком по лестнице – лифты и сероводород ему всегда казались не лучшим сочетанием.

      И однажды Березин наконец набрался храбрости и задал Чернову давно волновавший его вопрос:

      – Иван Андреевич, скажите, а почему все-таки я? Почему не Инлильянов тот же – у него регалии, известность…

      Иван Андреевич, как всегда, не подвел. Он прищурился так, чтобы не было до конца понятно, шутит он или нет, и, как обычно просто, сказал:

      – А вас, Арнольд Рудольфович, в случае чего никто искать не будет.

      Потом сделал свою фирменную паузу и добавил с мягкой улыбкой:

      – Как и меня, впрочем.

      Yes, Sir, I can boogie (6)

      «В этом году в Аахен прибыли толпы диковинных людей и отсюда двинулись на Францию. Существа обоего пола, вдохновленные самим Дьяволом, рука об руку танцевали на улицах, в домах, в церквах, прыгая и крича безо всякого стыда. Изнемогши от танцев, они жаловались на боль в груди и, утираясь платками, причитали, что лучше уж умереть».