инопланетной расы.
Отмахнулся от этих мыслей и, вернувшись к реальности, я продолжил работу. Доски таскать надоело, поэтому я переквалифицировался прямо на ходу – забивать гвозди, прибивая тяжелые доски из лиственницы, оказалось интереснее. Дерево было прочное, жесткое. Гвозди входили тяжело, часто гнулись. Пару раз зарядил себе молотком по пальцам, что напрочь отбило у меня желание уходить «в себя».
Так прошло почти два часа, а затем нас позвали на обед.
Сегодня в заводской столовой был суп рассольник и макароны с вареной курицей, салат из квашеной капусты и компот. Но только я уселся за стол и взял ложку, как ко мне подошел Артур. Вид у него был слегка озабоченный.
– Леха, есть дело, – с ходу начал он, подсев ко мне со своим подносом. – Небольшое, но важное.
– Рассказывай! – отозвался я, забыв про бомбу. То есть про ложку.
– Короче, раз тебе Прудников доверяет и в увольнения отпускает… Можешь кое-что в городе купить?
– Смотря, что нужно.
– В общем, все просто. Мы вшестером дембельскую форму себе делаем… Ну, сам понимаешь, что уходить домой в обычной «Афганке» как-то не очень, вот и доделываем, каждый по-своему. Чтобы выглядело красиво и парадно. Знаешь, где в Припяти можно купить аксельбанты, значки, шевроны?
Я даже удивился. Нет, ну главвоенторг, конечно, в восемьдесят пятом году давно уже существовал, но что-то не припомню, чтобы в Припяти имелись такие магазины. Честно говоря, никогда не обращал на это внимание.
– Точно не знаю, но посмотрю, – отозвался я.
Ничего удивительного, обычная просьба. Редко кто из числа демобилизующихся из армии уходит домой, не превратив повседневную полевую форму в парадную. Своими силами, разумеется. Хотя опять же, везде по-разному и кто-то вообще подобным не заморачивается.
– Вот спасибо, Леха! Как на дембель уходить будем, с наших причитается.
– Да не вопрос, – я наконец-то взял ложку и принялся за еду.
В помещении заводской столовой играла ненавязчивая музыка. Прислушавшись, я сразу понял, что это был Юрий Антонов.
Вмиг огорчения любые
Исчезнут все до одного,
Лишь вспомнишь звезды голубые
Над крышей дома своего,
Над крышей дома своего.
Мир полон радости и счастья,
Но край родной милей всего.
И так прекрасно возвращаться
Под крышу дома своего,
Под крышу дома своего.
Уж не знаю почему, но именно с этим композитором у меня ассоциировались те годы. Даже на душе как-то теплее становилось от его песен.
Помню, увидел его уже в середине двухтысячных годов на концерте в Москве, так такая ностальгия накатила… А сам Антонов даже прослезился, когда весь зал поднялся, подпевая ему в унисон. Только песня другая была – «Поверь в мечту».
Пообедав, я вышел на улицу.
Погода была хорошая, температура плюсовая. Светило солнце, я даже чуть пригрелся на солнце. Набрал полные легкие